«Игра в кальмара»: почему мир сошел с ума от сериала

Все обожают игры (да, даже жестокие)

Концепция «Игры в кальмара» несложная, но эффектная: несколько сотен нуждающихся в деньгах участвуют в кровопролитном шоу по правилам детских игр. Победитель получает сутки жизни, а в перспективе джекпот в почти 40 миллионов долларов. Проигравший — пулю в лоб.

Перед нами удачная реализация давно (и весьма успешно) эксплуатируемого в кино формата жестоких игр на выживание. Формула максимально проста и работает безотказно: зрителя с самого начала ловят на удочку ожидания финала (как героев сериала – на приманку в виде ценного приза). И неважно, насколько вас пугает вид крови и ультранасилия в кадре, или отталкивает непривычная азиатская манера игры, или раздражает некоторая вторичность сюжетной конструкции в целом, – любопытство наверняка окажется сильнее.

В мировом кинематографе найдется немало адреналиновых аналогов «Игры в кальмара», поэтому легко ответить на вопрос, что смотреть после. Конечно же, все части «Пилы» и «Голодных игр». Или отечественные варианты «Игра на выживание» и «Колл-центр». Японскую антиутопию «Королевская битва», «Страшную волю богов» и «Алису в Пограничье». Есть и еще один южнокорейский вариант, тоже про деньги и долги, – «Игра лжецов», одна из экранизаций популярной японской манги (кстати, именно ей вдохновлялся создатель «Игры в кальмара» Хван Дон Хек, придумавший идею своего проекта в далеком 2008 году).

Ну а самые слабонервные могут переключиться на «Форт Боярд» и «Последнего героя». Так или иначе, все вышеперечисленные шоу удовлетворяют нашим вуайеристским запросам, а в придачу заставляют волей-неволей задаваться неудобными вопросами: как лично я поведу себя в экстремальных обстоятельствах? Победит во мне гуманизм или эгоизм? Инстинкты или совесть?

Отсылка к детству и сахарные конфеты

Однако сами по себе жестокие игры были бы не столь интересны, если бы авторы не придумали любопытный ход – обратиться к чувству ностальгии. Ведь корейские детские игры, которые легли в основу состязаний, понятны всем. Отложив смартфоны, фанаты сериала играют в «Тише едешь — дальше будешь» (от якутского дизайнера до школьников из Екатеринбурга), готовят узорчатые карамельные конфеты дальгона, чтобы выдавить из них разные фигурки, и бросают такчи. Последнее — сложенные особым образом бумажки, – игра, похожая на популярные у нас в 1990-х «вкладыши».

При этом сам режиссер и сценарист Хван Дон Хек признается, что концепция с играми из детства была выбрана именно за простоту правил – зритель не отвлекается на попытки понять, что к чему, а больше сосредоточен на поведении и взаимодействии героев. Что ж, в этом смысле чудовищный контраст между невинными играми и их кровавыми последствиями, когда проигравший вместо щелбана получает в лоб пулю, и правда создает сильный эффект — с жутким послевкусием.

Продуманная вселенная и идеальный маркетинг

Несмотря на кровавую беспощадность, сериал упакован нарядно, даже празднично. Если гробик, то с бантиком. Если кеды, то белоснежные. Лица отвратительно скучающих «денежных мешков» будут скрыты, конечно же, золотыми масками, а персонажи обязательно получат говорящие имена (например, имя старика под номером 001 О Иль Нама буквально переводится как «человек номер один» или «первый человек» — для тех, кто уже видел финал, этот штрих заиграет особыми красками).

Яркий, продуманный до мельчайших деталей визуальный стиль во многом объясняет вирусную популярность «Игры в кальмара», породившую десятки мемов (листайте галерею ниже) и сотни роликов в социальных сетях с хештегом #squidgame.

А еще все теперь хотят такие же слипоны (продажи белых Vans выросли на 7800%) и зеленый тренировочный костюм, как у игроков, комбинезон цвета фуксии, как у надзирателей, маску VIP-а и, разумеется, главный символ сериала – куклу, напевающую убийственную песенку. Зрители уже нашли ее русское воплощение в виде матрешки, а фото с последней, сделанное одним из актеров сериала в России, моментально собрало сотни тысяч лайков.

Скорее всего, вырастет число поклонников и у архитектурного шедевра Рикардо Бофилла – испанских апартаментов La Muralla Roja, напоминающих тот жуткий розовый лабиринт с узкими лесенками в одном из испытаний.

Корейские актеры жутко переигрывают (а вы не можете оторвать глаз)

Что это за ужимки и выпученные глаза? Почему актеры так вычурно страдают и неестественно разговаривают? Эти претензии зрители адресуют не ко всем исполнителям, например, красавица Чон Хо-ен провела весь сезон с непроницаемым покерфейсом. Но некоторые — жутко переигрывают. По эмоциональному перехлесту лидируют двое: 48-летний главный герой, сидящий у старенькой мамы на шее, Сон Ки Хун (в исполнении Ли Чон Чэ) и истеричная героиня Хан Ми Нё (Ким Чу Рен).

Экспрессия на грани истерики раздражает, но и оторваться невозможно. Тем более что гипертрофированная манера исполнения, свойственная азиатскому кино, снижает драматический пафос. Когда воздух искрится от напряжения, какой-нибудь персонаж выпучит глаза — и станет повеселее.

Остросоциальный подтекст

Несмотря на блестящую обертку затейливого триллера, «Игра в кальмара» гнет четкую социальную линию — как это уже делал еще один южнокорейский хит, победившие на «Оскаре 2019» и наделавшие немало шума «Паразиты». Критикует сериал не только Южную Корею с ее закредитованностью и классовым неравенством. Перед нами тревожная картина всего капиталистического мира. Особенно учитывая, что бесчеловечный и изуверский балаган разворачивается перед очами развратных и ненасытных сильных мира сего.

Теоретически жестокая гонка на выживание идет с согласия игроков, ее можно прекратить. Но это ловушка, и никакой возможности выбора в действительности нет. В этом вшитом в жизнь неравенстве (а не в лужах нестрашной, на самом деле, крови) — главная пугающая составляющая и ключевой месседж сериала. Выбор – лишь иллюзия и фальшак. Деньги – важнее жизни своей и жизни чужой. И кажется, что пока одни готовы идти на все ради звонкой монеты, другие будут готовы за это платить, – и наоборот. А значит, ждем продолжения.