Дмитрий Гоблин: «Наше кино подняться уже не сможет»

Фильмы с переводом Пучкова собирают полные залы, несмотря на критические замечания в его адрес со стороны профессиональных переводчиков. А у Гоблина тем временем на все свой особый взгляд — на кино, на политику и на общество.

— Дмитрий, на экраны России вышли «Семь психопатов» — очередной фильм, который ценители смогут увидеть в вашем «правильном» переводе. Почему ваш выбор пал именно на эту картину?

— Если внимательно посмотреть на полочку, где стоят любимые фильмы, можно внезапно заметить, что практически все они проходят по разряду «независимое кино». «Семь психопатов» как раз такое: ни тебе многомиллионного бюджета, ни тебе мегазвезд на экране. Вся энергия ушла на сценарий, режиссуру и отличную актерскую игру. Получившаяся черная комедия с элементами драмы порадует практически любого. Мои перевод и озвучка — не разочаруют.

— На ваш взгляд, насколько востребован жанр черной комедии в России, где нечто подобное люди наблюдают в повседневной реальности?

— Не следует думать, что вы проживаете в какой-то исключительно ужасной стране. Поезжайте в благополучную Италию — от размаха тамошней преступности обалдеете так, что про отечественную говорить будете только с нервным смехом. Или в Албанию, а оттуда — в демократическую республику Чад. Холодными русскими зимами будете освежать впечатления и оглушительно хохотать, пугая соседей. В целом же черные комедии в России не сильно популярны. Телевизор приучает зрителя к определенному уровню дебильности, поэтому смешно далеко не всем. Тем не менее любители есть, и любителей этих много.

— Переводчик Гоблин — это уникальное российское явление? Или где-то еще может быть успешен такой самородок?

— Ни о ком подобном не слышал. В бедных странах типа Финляндии, Швеции, Дании фильмы переводят посредством субтитров. Там мало кинотеатров, в кинотеатрах этих микроскопические сборы, поэтому так. В богатых странах типа Франции, Германии, России фильмы для местного рынка дублируют. Закадровый перевод если и есть, то в исчезающе малых количествах.

— Вы критически относитесь к цеху профессиональных переводчиков, которые работают над зарубежными картинами. А они сами как к вам относятся?

— Да никак. Понятно, кто-то относится положительно, кто-то люто ненавидит. Но в целом — полное безразличие. Это у нас обоюдное. Коллеги заняты своим, я — своим. В деятельности не пересекаемся и даже лично не знакомы.

— Со смешными переводами Гоблина, которые вас прославили, окончательно покончено?

— Подходящих фильмов нет. «Властелин колец» — единственный пригодный фильм, только в нем сочетаются все нужные качества. Простой и понятный сюжет, дающий возможность разнообразно шутить, и блокбастерная сущность — фильм должно посмотреть очень много зрителей, чтобы удались шутки на контрасте с оригиналом. Вот выйдет «Хоббит» — как говорится, будем посмотреть.

— Дмитрий, в российской индустрии кино вы один из немногих людей, что называется, со стороны, которые сами себя сделали. На ваш взгляд, насколько легко сделать сегодня карьеру в этой сфере человеку, у которого фамилия не Бондарчук и не Михалков?

— Первое, оно же самое главное, — надо что-то из себя представлять. Быть личностью, причем личностью одаренной, в чем-то необычной, способной к творчеству. В общем, нужен талант. Второе — надо обладать исключительной работоспособностью, которая редко встречается у людей не увлеченных. Когда ты работаешь не потому, что тебе хорошо платят, а потому, что тебе хочется что-то сделать. Третье — везение, когда можешь оказаться там, где надо, в правильное время. Ну и за всем за этим — родственные связи, которые могут очень сильно помочь в продвижении, но никак не помогают в творчестве. Да, специально обученные люди и талантливые родители могут натаскать, но если не дано — значит не дано.

— Современный упадок российского кино, когда оно объективно неинтересно своей же родной аудитории, вообще преодолим? Или это уже необратимый процесс?

— На мой взгляд, наше кино подняться уже не сможет. В смысле, выпускать всякий шлак типа идущего по телевизору мы можем и сейчас. Но вот делать нечто подобное тому, что делали в СССР, — нет, уже не сможем. Как говорится, порвалась связь времен — на волне социальных потрясений старое поколение просто отошло от дел. А новое поколение настолько инфантильно и недалеко, что ничего, кроме плясок в клубах и наркотиков, его не интересует.

Раньше ведь как было? Фильмы ставили некие проблемы, авторы пытались дать ответы. А теперь? Приходишь в кино — такое чувство, что тебя знакомят с творчеством недалеких восьмиклассников, такие там «проблемы» и такие там «решения». Серьезные творцы у нас есть — например, Алексей Балабанов, Андрей Звягинцев. Но они вдвоем погоды не делают.

— Не секрет, что наша киноиндустрия во многом финансируется государством. Почему в таком случае кинодеятели снимают фильмы, отторгаемые обществом, вроде «Предстояния»? Это такие вкусы у власть предержащих или наши творцы страшно далеки от народа?

— Главная задача деятелей культуры — обслуживание правящего режима. Именно для этого снимаются «шедевры», типа «Цитадели», «Царя», «Попа», «Края». Все эти ленты решают известные идеологические задачи — очернение нашего прошлого, осквернение памяти наших предков. Раз за разом получается никчемная пропагандистская дрянь, но каждый раз в СМИ поднимается дружный вой восторга — одни пропагандисты поддерживают других. Посещаемость это не повышает, с определенного момента зритель просто перестал смотреть отечественные фильмы. Приходят люди в кинотеатр, читают на афише — российский фильм, сразу разворачиваются и уходят. Таковых уже практически 50%. Забороть это, конечно, можно. Надо всего лишь снимать интересные фильмы. Но на это мозгов хватает далеко не каждому.

— И у нас, и на Западе сейчас очень много ремейков и продолжений некогда успешных картин. В чем причина? Исчерпаны все сюжеты или произошло вырождение профессии сценариста?

— Со времен известного интервью Филиппа Киркорова судьба ремейков сильно волнует сограждан. Почему — понять невозможно. Люди постоянно ходят в театр, к примеру, на постановки Шекспира — в том числе и на русские ремейки оных. Казалось бы, неужто за последние лет 400 не насмотрелись? Нет, требуют еще — и произведения Шекспира ставят снова и снова.

Чем плохи ремейки в кино? Допустим, сняли французы отличный фильм, который успешно прокатали во Франции. Американцы купили сценарий и сняли в США ремейк, перенеся события на американскую почву, задействовав американских актеров. Это совершенно разумные решения с точки зрения коммерции — американцам значительно интереснее смотреть кино про самих себя, чем про французов. Ну есть у них такие культурные особенности. Прокатали готовый фильм — порадовали зрителей, собрали деньги. Предметов для переживаний не вижу.

Американские сценаристы, смею заверить, вырождаться не намерены. Достаточно посмотреть парочку американских сериалов, чтобы понять — все у них в порядке. В США, к примеру, для повышения уровня сценарного мастерства студентам не советуют «читать рассказы Чехова», как это делают у нас. Подход у них совсем другой, и результаты превосходные. Просто не надо оценивать всех и сразу по сценарию фильма «Трансформеры».

— Когда-то Валентин Гафт написал эпиграмму на Лию Ахеджакову, которая «всегда играет одинаково». Не кажется ли вам, что сегодня эта болезнь охватила весь актерский цех? Что это — переход от творчества к ремесленничеству или просто наступил дефицит на таланты?

— Валентин Гафт сказал очень точно. Правда, не все его поняли. Уровень актерской игры в родной стране крайне низок. Пример старого поколения — это как раз Ахеджакова, всю жизнь играющая саму себя. Пример молодого поколения… Да берите любого — они все, как солдаты, одинаково безликие и бездарные. Такое чувство, что тексты читают по бумажкам, подвешенным к объективу камеры. Падение профессионализма — оно ведь повсеместное. И среди переводчиков, и среди сантехников, и среди актеров.

— Какой последний российский и зарубежный фильм вы сами посмотрели с удовольствием?

— Российский — «Елена» режиссера Звягинцева. Хороший фильм, жизненный. Зарубежный — «007: Координаты "Скайфолл"», про Джеймса Бонда. Кстати, не понравился.