Морфий

Зима 1917 года. Врач Михаил Поляков (Леонид Бичевин) приезжает работать в земскую больницу. В первую же ночь умирает один из пациентов. У доктора, принявшего противодифтерийную вакцину, начинается аллергия, и он просит медсестру Анну Николаевну (Ингеборга Дапкунайте) сделать ему укол морфия. Поляков как-то незаметно, слушая «В бананово-лимонном Сингапуре» Вертинского и крутя вялые романы с двумя барышнями, пристращается к морфию. Он ворует его из аптеки, обделяет пациентов обезболивающим и вскоре уже не может проводить операции, не приняв дозы, которая все увеличивается и увеличивается. Чем все дело заканчивается, знает всякий, кто читал рассказ Михаила Булгакова «Морфий», хотя экранизация построена на цикле рассказов писателя «Записки юного врача».

Режиссер Алексей Балабанов снял «Морфий» по сценарию Сергея Бодрова-младшего, немного его доделав. Эпизоды построены по рассказам из сборника, хотя главный герой совмещает в одном лице сразу двух врачей. В общих чертах сценарий не расходится с текстом, но булгаковского духа тут не чувствуется. Потому что Балабанов сделал акцент на излишнем натурализме, а, скажем, не на революционном духе, витающем в воздухе в 17 году. Полуотпиленная нога, плавно скатывающаяся с операционного стола, муки роженицы, операция на горле у мертвенно-бледной девочки, обгорелые тела, бегающие по снегу, рвота доктора, тело мертвеца, лежащего так живописно, что хоть прям сейчас пиши с него натурную штудию. Всем этим режиссер как будто втайне любуется.

После «Брата», «Жмурок» и даже «Груза 200» не возникало вопросов, что, собственно, хотел сказать автор. С «Морфием» непонятно. Может быть, захотелось экранизировать классику, или показать ту незаметную грань, когда человек становится наркоманом, или просто снять фильм по сценарию погибшего друга. Понятно одно – есть что-то в Балабанове демоническое.