Светлана Иванова: «Зритель меня такой точно не видел»

«У меня есть определенный имидж, с которым пытаюсь бороться»

Светлана, в своих интервью вы говорите, что выбираете только те роли и сценарии, которые вам интересны. Чем вас заинтересовал сериал платформы KION «Обоюдное согласие»?

Я даже не знаю, как про крутую роль объяснить, что она крутая. Любая артистка меня точно поймет. Когда есть замечательная героиня, не просто главная женщина в сценарии, а героиня, от действий которой зависят все сюжетные повороты. Я сама себя не включила бы в дрим-каст этого фильма. То есть, актриса Светлана Иванова была бы, наверное, последней, кого бы я представила в этой роли. Но тем не менее, читая [сценарий], я очень хорошо представляла, как я могла бы это сделать. Вот такой набор факторов вкупе с фамилией режиссера (Валерия Гай Германика — прим. ред.) и с тем, что это компания «Медиаслово», с которой я давно хотела поработать, как-то все сложилось.

А почему вы меньше всего видели себя в этой роли? И кого вы видели, если не себя?

Не знаю, я представляла кого-то из классических артисток фильмов Германики. А у меня есть определенный имидж, с которым пытаюсь бороться, но это непросто. Даже если ты уже изменилась и знаешь, что ты другая, можешь по-другому, можешь разное, все равно есть какое-то восприятие тебя у зрителя. Я не очень понимала, как условно мой зритель может отреагировать на подобную мою работу.

Какой?

Такая страдалица, которая периодически играет женщин с непростой судьбой. На самом деле, это все давно уже в прошлом, и я не так много снимаюсь в таких историях. Если не сказать, что последние года четыре уже точно не снимаюсь. Тем не менее, эти фильмы продолжают показывать по телевизору — что-то повторяют, что-то выходит сильно позже, чем оно было снято.

Сколько вам потребовалось времени, чтобы принять решение, сниматься ли в «Обоюдном согласии»? Сомневались?

Сомневалась, да. Я прочитала сценарий, сначала загорелась. Потом мне показалось, что я не справлюсь, это будет трудно, и, наверное, не стоит. Потом пришла на пробы. Я когда-то отказалась идти на пробы «Краткого курса счастливой жизни», и, посмотрев сериал впоследствии, дала себе слово, что в следующий раз к Лере обязательно пойду. Чего бы мне это ни стоило. Потому что про Леру всегда разное рассказывают. Я немножко знала ее вне кинобизнеса и точно видела, что она классная, и что нам как минимум есть о чем поговорить. А после проб я вышла с ощущением, что это может быть круто, я справлюсь. Мы пробовались вместе с Андреем Козловым и Ольгой Лапшиной, и нас всех утвердили. Потому что что-то такое произошло на пробах классное. Меня еще периодически до начала съемок в разные стороны кидало, я сомневалась, но в принципе решение приняла довольно быстро.

Про Валерию Гай Германику действительно рассказывают разное. Я слышала, что она довольно жестко работает с актерами. Страшно было к ней идти?

Как актрисе мне не было страшно, потому что я давно хотела такую роль, которая бы меня всю перевернула, поглотила и потребовала бы от меня затрат и физических, и душевных. А по-человечески, конечно, всегда, где тебе дискомфортно, тебе хочется этого избежать и как-то себя максимально сохранить. Такая тяжелая работа не может не сказываться на каких-то сферах твоей жизни — ты мало спишь, много нервничаешь, и так далее. Но Лера очень любит артистов. Почему-то этот слух имеет меньшую популярность. Несмотря на всю свою жесткость, которая, собственно, заключается в требовании максимальной правдоподобности и достоверности.

Вы говорили в одном интервью: «Либо я готова доверять режиссеру, либо происходит какая-то борьба». С Германикой у вас была борьба, или вы сразу доверились ей?

Ну, мы поборолись какое-то время. В течение первых дней пяти мы притирались друг к другу. Мы снимали историю последовательно, как она происходила в жизни моей героини, а не как мы ее смотрим, и начали с самых сложных сцен. Новая команда, большинство партнеров неизвестные, с Лерой как с режиссером я никогда не работала, — в общем, это было трудно. Но с Лерой еще на пробах у меня возникло ощущение, что я ей верю и готова терять свой личный комфорт в угоду общему делу. После проб, когда меня уже утвердили, Лера мне позвонила и сказала: «Я хочу, чтобы ты подстриглась».

Мне кажется, это как раз говорит о том, что я готова была ей доверять сразу.

Есть ли у вас какие-то табу, чего вы не сделаете никогда?

Не знаю. Все зависит от материала. Но я никогда не буду транслировать мысли, которые мне не близки. Любое кино несет какой-то месседж, и если я с ним не согласна, то я не готова быть лицом этого месседжа.

«Я говорю своим детям, что “нет” это всегда “нет”»

Параллельно с «Обоюдным согласием» сейчас идет второй сезон «Триггера» с вашим участием. Там психолог провоцирует клиентов, выводит их из зоны комфорта. Валерия Гай Германика практикует такой подход?

Ну, она просто добивается определенного результата всеми доступными ей средствами. Но при этом она никого не бьет, не поджигает, как это делает психолог Стрелецкий, у которого любые средства хороши. Конечно, Лера не так работает, но она все средства защиты, которыми ты обычно пользуешься в жизни, с тебя срывает, сковыривает, чтобы ты был максимально беззащитен и от этого максимально достоверен. Все, что связано с актерской игрой, Лера не приемлет. Надо, чтобы артист был не артистом у Леры.

Ваша роль в «Обоюдном согласии» психологически выматывающая. Важно ли было поработать с психологом — до и после съемок?

Я думала об этом. Думала, что если не буду справляться после, то, наверное, надо будет какую-то такую процедуру провести. Но вроде я оклемалась, хотя это правда было непросто. Во время работы это было делать бессмысленно, потому что роль такая дестабилизирующая, и надо было, наоборот, себя всячески раскачать. Поэтому я просто была нестабильна четыре месяца. Закурила. Пока не могу бросить. Вот, возможно, для этого пойду к психологу. Хотя мне кажется, что сейчас сериал закончится, я и немножко успокоюсь, постепенно брошу. (Смеется.)

В сериале поднимается тема насилия над женщиной, сейчас она звучит особенно громко и часто. Вам приходилось так или иначе сталкиваться с этой темой?

Из личного опыта, к счастью, не могу ничем поделиться, потому что не сталкивалась. Но как женщина, как мать двух девочек, я на все, что с этой темой связано, очень остро реагирую, и за всем, что происходит в мире, слежу. Точно знаю, что наша неоднозначная история очень важна и нужна, потому что она показывает разные углы и точки зрения на проблему не только насилия, но и несовершенства судебной системы, и силы женского слова. Я когда пришла на пробы, спросила Леру: «Моя героиня, Аня, она хороший персонаж или не очень?» На что Лера мне сказала замечательную фразу: «А какая тебе разница? Ты расскажи историю. Расскажи ее максимально честно. И каждый зритель уже сам решит».

А с дочками как эту тему обсуждаете?

Я уже говорю [с ними] о разном, о всяком. И мне кажется, на эту тему надо говорить максимально честно в соответствии с возрастом, запросом, с тем, что ребенок на сегодня готов воспринять или нет. Не только про насилие, но вообще про все сферы жизни я говорю своим детям, что «нет» это всегда «нет». В любой ситуации. Даже если ты не хочешь делиться игрушкой. Все должны твое «нет» уважать. Всегда. Мне кажется, это неплохой кирпич для того, чтобы в дальнейшем эту тему обсуждать. Я думаю, что моя десятилетняя дочка довольно скоро посмотрит «Обоюдное согласие». Возможно, уже сморит тайком от меня. Мне кажется, это будет полезно.

«Хочется немножко поменять представление зрителя об артистке Ивановой»

У вас за плечами уже около 80 ролей. Вы еще набираетесь опыта или уже делитесь им?

Так сложно сказать. Наверное, все-таки набираюсь. Страшная цифра, которую вы назвали, немножко выбила меня из колеи. Сразу кажется, что мне 90 лет, потому что в среднем артист делает один-два проекта в год. Когда это главные проекты. А когда их 80, совершенно очевидно, что многое из этого — мои юношеские поиски, наработка опыта, и так далее.

И я стала гораздо меньше сниматься, когда появились дети, просто потому что приходится балансировать между семьей и любимой работой. А последние года три я от еще большего, чем раньше, отказываюсь, потому что вот эта страшная цифра, которую вы назвали, — 80 проектов — она предполагает, что я уже много разного делала, и повторяться совсем не хочется. И я могу себе позволить этого не делать.

Как изменился ваш подход к выбору ролей за последние 10 лет?

Если бы вы сказали 15 лет, тогда разница в методах отбора была бы разительная. А 10 лет назад я была уже в осознанном творчестве, у меня случилась «Легенда № 17», что позволило мне чуть-чуть на другой статусный уровень выйти. Позволило мне выбирать, с одной стороны, из большего количества историй, а с другой стороны, делать это более тщательно и придирчиво. Но возможно, последние года три этот выбор еще обусловлен тем, что я не просто стараюсь искать что-то интересное для себя, а что-то, как в случае с «Обоюдным согласием» и вторым сезоном «Триггера», максимально для себя неожиданное. Отчасти потому, что мне хочется немножко поменять собственное представление о себе и представление зрителя об артистке Ивановой. Входить в какие-то новые двери, куда раньше не ходила.

В плане жанров у вас тоже появилось большее разнообразие. Недавно вы дебютировали в хорроре.

Да, «Ряд 19»! Впрочем, он так незаметно прошел у нас — видимо, это было связано с наполовину работающими кинотеатрами. Но он продолжает идти очень неплохо по миру: мне регулярно присылают постеры из Бразилии, из Пуэрто-Рико, из Китая. Это жанр, который очень любят в мире. И мне радостно, что я попробовала в нем поработать.

Какие жанры вы еще не охватили и в каких хотелось бы поработать?

У меня была попытка когда-то поработать в жанре мокьюментари. Отчасти это похоже на то, что делает Лера. Наверное, наиболее яркий представитель в этом жанре — Алексей Федорченко. Вот я что-нибудь такое тоже хотела бы сделать. Когда артисты максимально документально существуют, когда ты даже не догадываешься, что это артисты.

«Зритель меня точно такой не видел ни в театре, ни в кино»

Расскажите о своих самых свежих кино- и театральных проектах, в которых вас можно будет увидеть в ближайшее время?

В театре из самого свежего — это мой экстремальный ввод в спектакль «Враги. История любви» по роману [Исаака Башевиса-] Зингера (в московском театре «Современник» — прим.ред.). Я вводилась на роль, которую исполняла Чулпан Хаматова до того, как уехала. И роль классная, и ввод был стремительный, адреналиновый. Мои партнеры, театр в меня поверили, и я надеюсь, что их доверие оправдаю. Мне кажется, это тоже очень неожиданное мое проявление, зритель меня точно такой не видел ни в театре, ни в кино.

Про кино: для любителей классической Светланы Ивановой в конце весны должен выйти третий сезон сериала «Тест на беременность». Он должен быть очень классным, потому что его делала та же команда, которая делала первый сезон. И поскольку эта работа состоялась уже после того, как я пережила опыт «Обоюдного согласия», я думаю, что героиня трансформируется, станет глубже, интереснее.

То есть мы все-таки сможем увидеть прежнюю Светлану Иванову в кино? Или теперь будет только новая?

Надеюсь, что будет все время разная. Все зависит от интересно написанной истории. Третий сезон «Теста на беременность» был написан интересно. Меня по-прежнему можно заманить на классную команду, но мне бы хотелось пробовать разное. Это не значит, что я буду всегда максимально другая, максимально неузнаваемая.

На самом деле, сценаристы и режиссеры, когда они классные, чуткие, тоже видят изменения, которые происходят со мной, и пишут персонажа таким образом, чтобы это не было тиражированием одной и той же истории. Тогда и зрителю интересно за этим наблюдать.