В «Александре» есть одна сцена, которая убеждает нас в том, что, несмотря на темы завоевания мира и бремени власти, Оливер Стоун снял гей-драму, только почему-то очень дорогую – с бюджетом около 150 миллионов долларов.

Когда помешанная на троне и беспокоящаяся за судьбу сына Олимпия (Анжелина Джоли) убеждает Александра (крашеный в блондина Колин Фаррелл удивительно похож здесь на танцора Андриса Лиепу), что, мол, хватит забавляться с другом Гефестионом (Джаред Лето), а пора бы жениться и завести наследника, Александр чуть ли не со слезами на глазах отвечает: «Но Гефестион – единственный, кто любит меня такого, какой я есть!» В это время зал скандирует: «Да признайся ты уже маме! Скажи: "Мама, я люблю мужчин!"»

«Александр» как фильм в целом производит впечатление, будто Стоун его смонтировал в авральном режиме, в ночь перед премьерой. Сначала повествование ведется последовательно, потом нам только рассказывают, что отца Александра, Филиппа (Вэл Килмер), убили (то ли персы, то ли сама Олимпия). Но когда Александр вошел в Индию, Стоун вдруг перевозит нас в Македонию, чтобы все-таки показать убийство Филиппа, и снова возвращается в Индию. Зачем это сделано – непонятно. Может, чтобы напомнить фрейдистскую мудрость – дети повторяют ошибки родителей? Для фильма жанра «меча и сандалий», а уже тем более посвященного жизни величайшего полководца всех времен, в «Александре» на удивление мало батальных сцен – всего две, с персами во главе с царем Дарием (и верблюдами) и индийскими правителями (и слонами). Открывающие и закрывающие фильм монологи Птолемея в исполнении Энтони Хопкинса похожи на лекцию о житии Македонского – такое ощущение, что картину снимали для самых тупых зрителей – вот мы сейчас вам покажем жизнь Александра, а потом еще и разжуем то, что показали.

Сам Александр, похожий в первой части на Лиепу, к концу отращивает блондинистые грязные космы, что вместе с накрашенными глазами делает его похожим на звезду глэм-рока 70-х. Он регулярно срывается на патетичные речи о величии и долге, и только начало сражения с персами, снятое с высоты птичьего полета, показывает хоть какую-то кинокультуру, которой, без сомнения, обладает Стоун – это прямая цитата из батальной классики «Война и мир» Сергея Бондарчука.

Стоуну не откажешь в одном прорыве. Жанр пеплума всегда был гомоэротичным – даже в те годы цензуры, когда гомосексуализм на экране был под строжайшим запретом. Хорошо известно, что Стэнли Кубрик в 1960-м был вынужден вырезать из «Спартака» сцену купания Красса (Лоуренс Оливье) с рабом в исполнении Тони Кертиса. А режиссер Уильям Уайлер сознательно снимал в «Бен-Гуре» отношения заглавного героя (Чарльтон Хестон) и Мессалы (Стивен Бойд) как подспудно любовные. Стоун пошел в этом отношении дальше – он назвал вещи своими именами. Александр Македонский, подавленный властной матерью, любил всю жизнь только Гефестиона и умер вскоре после гибели друга. Именно поэтому смелость продюсеров, добровольно отдавших 150 млн на съемки гей-драмы, кажется в наше время не меньшим подвигом, чем переход Александра через Гималаи.