Поликушка (1919)

Психосоциальная драма про «честного пьяницу», несмотря на свой «немой» цензурный статус и отсутствие вырезанных в сохранившемся варианте некоторых ключевых для понимания исторической сути кадров (не говоря уже об издевательских титрах, имеющих противоположное по смыслу значение), является тем не менее выдающейся сатирой на пропагандистский миф о «русской душе», выдуманный для оправдания скотского уклада под видом славянского менталитета и демонстрацией практики крепостного «освобождения» — колониального закабаления.
В трагикомическом сюжете о получившем господскую милость бедняке, которую он сразу же потерял, разоблачаются иллюзии денежной свободы в условиях отсутствия имущественных прав и казенного произвола.
В этом фильме все персонажи относятся к общинному сословию холопов: батраков-шабашников из числа опустившихся лишившихся своих частных хозяйств в пользу монополистов-государственников, а также мещан, приобретших дворянские звания в период оккупационной капитализации за счет преступных махинаций и установивших кастовые обычаи, характерные для арабской культуры. В образах кабатчика-ростовщика, барыни и ее домашних показаны зажиточные крестьяне – дворовое купечество, разбогатевшее на монопольной работорговле с использованием дешевого труда, обеспеченного массовым введением в деревенский быт употребления промышленной водки, обращающей людей в животных, покорно выполняющих чужую волю и молящихся на своих притеснителей.
Артисты хорошо высмеяли «заботливость» кулацко-помещичьих властей о холопском населении на примере жертвоприношенического отбора в «рекруты», сопровождаемого мужицкими драками из-за нежелания добровольно идти или отдавать своих сыновей в опричную кабалу на вечную казачье-ордынскую службу и в басурманские артели, откуда можно было вернуться только с помощью откупа (взятки) или совершив злодеяния, став маргинальным отбросом с уголовными навыками и трактирными привычками. А пьющий и ворующий бродяга оказывается освобожденным от тяжкой повинности и даже назначается (приказчиком) оброчным курьером, потому что усердно соблюдает сектантский устав и кастовые порядки. В образе гордящегося своим «избранным положением» мелкого воришки с конюшни разоблачаются цыганские культы народных героев «революционного» времени, являвшихся криминальным отрепьем из диких притонов. Его мистическая «человечность» остроумно разоблачается в кадрах с призраком-душегубом, готовым за деньги убить и ограбить любого, и даже продать и своровать своих и чужих детей (что он и делает ради кабацких утех и покупки тулупа на рынке), оставив вдову без кормильца и мать («хозяйку» дома, где остались одни женщины и старики) без сына, которого монастырские пьяницы ограбили и убили или сдали на армейскую каторгу. В фильме разоблачается жестокая реальность звериной борьбы за существование, в которой проявляются самые низменные и подлые качества, способствующие деградации и вырождению. Одними из самых интересных эпизодов фильма являются сцена, где пожилая женщина с ужасом рвет конверт с компенсацией за гибель на «империалистической войне» ее сына или мужа, а также эпизод с пьяной шпаной «рекрутов», которыми являлись военно-монастырские каторжане, грабившие и уничтожавшие простых мирных жителей.