Добро пожаловать в Нью-Йорк

Наш российский гражданин Депардье увлеченно рычит и сопит, изображая человека, похожего на Доминика Стросса-Кана, и открывает в скучном бюрократе бездну смыслов.

Месье Деверо, немолодой мужчина плотного телосложения, прилетает в Нью-Йорк, заселяется в дорогой отель, где его встречают как частого гостя. В номере его ожидают двое мужчин, явно знакомых, и трое девушек, занимающихся эскорт-услугами. После сексуально-гастрономической орги, мужчины и девушки покидают Деверо, к которому сразу после этого приезжают две другие девушки, но все той же специальности. После трудовой ночи они покидают отель, а месье Деверо навещает темнокожая горничная, которая собирается убрать его номер, а вместо этого подвергается сексуальным домогательствам…

Можно и дальше продолжать скупое и небогатое на детали перечисление действий Деверо — лента Абеля Феррары, выстроенная, точно стенограмма допроса, лишь под конец допускает непозволительную роскошь — лирический закадровый текст и эмоциональный монолог главного героя. Вторит этому темпоритму и режиссерская манера, подсмотренная не то на телевидении, не то в последних картинах Стивена Содерберга. Именно поэтому «Добро пожаловать в Нью-Йорк» поначалу больше напоминает документальную зарисовку, нежели художественную ленту: слишком мало говорящих голов, слишком явная прагматика повествования, которая не допускает никаких отклонений в сторону.

Все меняется в последние полчаса фильма — герой Депардье выходит за рамки своего сухого функционала и неожиданно превращает историю, которая произошла три года назад с Домиником Строссом-Каном, в погоню за смыслами. Тут Абель Феррара намеренно оставляет за скобками геополитику, сосредотачиваясь лишь на персоне месье Деверо, демонстрируя его подкорку — из сексуального хищника он превращается в человека, который просто-напросто не хочет умирать. И для которого сексуальная практика оказывается естественным щитом перед неумолимо надвигающимся Танатосом, пусть и чрезмерно рычащим и сопящим.

Здесь получается удивительная вещь: довольно банальная история, намеренно иллюстрируемая скучными картинками, расцветает живыми красками и начинает вызывать эмоции. Первейшая заслуга в этом, конечно же, нашего дорогого мордовца Депардье, который играет так, как не играл, наверное, уже лет десять. И дело тут вовсе не в очевидном сходстве двух сибаритствующих персон, а в их банальном желании любить и быть любимым, которое как раз из-за своей банальности зачастую принимает не самые очевидные формы. Одну из них нам и демонстрирует случай месье Деверо.