Евгений, как вы оказались в фильме Love, чем он вас зацепил?
Евгений Романцов: Мне безумно понравилось, как прошли пробы. Игорь (Твердохлебов, режиссер картины, — прим. ред.) таким магическим образом меня встретил, расположил полностью. Плюс это первый раз, когда я снимаюсь в жанре комедии. Это жутко сложно, но у меня получается.
Картина выходит в прокат перед Днем святого Валентина. Отмечаете этот праздник?
— 14 февраля во мне оставляет самые яркие впечатления с начальной школы. На каждой перемене ты получаешь сердечки, сам бегаешь кому-то их отправляешь. Домой идешь с целой пачкой этих сердечек, у тебя какие-то интриги душевные, это так все будоражит. Но сейчас мне даже некому подарок в этот день подарить, поэтому я очень спокоен. Занимаюсь чисто «пацанячими» делами — собой, профессией, карьерой.
Неужели не получаете валентинки от поклонниц?
Я женскую грудь в своем директе вижу гораздо чаще, чем вживую. Но это же не круто на самом деле. В этом утонуть можно, в этой псевдофанатской любви. Мне кажется, очень плохим человеком можно стать в таких условиях, когда у тебя есть эта вседозволенность.
В жизни оно не так происходит — не через приходящие тебе в директ сиськи ты находишь свою любовь. Приходит сообщений много, но я очень ровен к ним, спокоен. Я знаю, что будет этот человек, из-за которого я буду держать в голове эту дату, 14 февраля, но сейчас просто нахожусь в любви — к профессии, к людям, которые меня окружают.
На площадке вас окружал впечатляющий каст — Сергей Светлаков, Мария Миронова, Юрий Стоянов и многие другие. Удалось пообщаться с кем-то из них или только с теми, кто играет в вашей новелле?
— Я работал только со своими партнерами — Ирис Лебедевой, Стасом Ярушиным и Камилем Лариным, от которого по сценарию получаю по лицу. Ни с кем больше из персонажей не встречались на площадке. Но мы знакомы с Яном Цапником, пересекались в короткометражке «Безголовые». И вот с ним я бы очень хотел поработать. Он удивительный человек и артист фантастический! У него есть чему поучиться и при этом понабраться всякого такого, от чего может голова закружиться. Как старший брат, который курит.
На первый взгляд, Love напоминает культовую комедию «Четыре комнаты» с Тимом Ротом. Эти фильмы похожи?
— Не смотрел «Четыре комнаты». И не могу сказать, что наше кино на что-то похоже. Это добрая веселая история. Немножко придурковатая, как и любая другая комедия. Кино, в котором несколько сюжетных линий магическим образом пересекаются в одной точке. В таком жанре снимает Анна Меликян и делает это очень хорошо. Наш фильм про то, как мы все по-разному любим.
В вашей новелле используется очень распространенный в российском кино сюжетный прием: полненькая девушка (ее играет Наталья Паршенкова) влюбляется в спортивного мачо. Вам не кажется, что в 2021 году такой юмор выглядит немного оскорбительно?
— Это очень оскорбительно, я с вами эти чувства разделяю. И в тот день, когда мы снимали эту сцену, мы об этом говорили, чтобы не выглядело вульгарно. Но интересно, как смонтирован трейлер: на этой сцене сделан акцент. А на самом деле в фильме это маленький-маленький момент. А мой основной партнер — это Ирис Лебедева. Игорь шутя про нас говорил: «Добавим в картину немножко красоты». У нас с ней самая «молодая» история, на грани дозволенного.
Вас не расстраивает, что вас зовут в фильм для красоты?
— Нет. Ни разу еще не замечал, чтобы меня звали из-за красоты. Я вообще не рассуждаю на эту тему. Тело, внешность — это инструмент. А красота — она в голосе, в манерах, в поступках.
Это очень круто, что в кадре я могу быть в хорошем свете, спокойно участвовать в любой интимной сцене. Ладно, ты красив, но это все пустое, если ты статуя. Я очень рад, что могу дать красоту, если это нужно. А во всем остальном профессия из другого состоит, и я это прекрасно понимаю.
Как вы относитесь к бодипозитиву?
— По первому образованию я физкультурник, поэтому понимаю, как работает тело, что у него и зачем на уровне биохимии, физиологии и анатомии. И я знаю, что эта внешняя форма, о которой мы с вами говорим, не имеет абсолютно никакого значения. Тело может быть очень большим, но на уровне анатомии оно подвижно, растянуто. Люди, которые продвигают бодипозитив, — у них такая же философия. Они живут в своих телах и им суперкомфортно. Я очень хорошо к этому отношусь, я рад за них, они большие молодцы. Если бы их еще понимали правильно. Я как тренер, проработав пять лет в спортзале, видел огромные тела, но такие живые, восхитительные, правильно двигающиеся, сексуальные, черт возьми. Проблема у людей в головах.
Ваша театральная карьера началась со спектакля «Машина Мюллер» в «Гоголь-центре», в котором вы появляетесь на сцене полностью обнаженным. Ваша первая роль в кино — натурщик. Должно быть, у вас вообще нет проблем с раздеванием в кадре и перед публикой?
— Меня трясет перед каждым кадром. Но это хорошая спортивная предстартовая лихорадка: когда ты сидишь в раздевалке, внизу живота холод, бабочки летают, сердце колотится, но ты готов, и ты выходишь на стадион.
Когда вы встречаетесь на площадке играть секс, это очень сложно. Ты еще в жизни не разобрался, что такое секс, а тебе надо это играть и делать это красиво. Я не знаю, в жизни это вообще красиво? А в кадре должно быть красиво.
Мне нравится, как меня подготовил театр — очень комфортно, собрано, профессионально подходить к данному вопросу.
Чего вы никогда не сделаете перед камерой?
— Если мы говорим о моей профессии, то нет ничего такого, чего я не сделаю. Если надо будет играть героиновую зависимость, валяться ушатанным, полуголым, на такой стадии, когда уже в паховую вену себе всаживаешь, — будем сниматься. Надо будет играть какого-то отмороженного дурака, который обнюхается и будет бегать голым по пляжу в Майами, и если это будет крутая комедия — я это сделаю.
С 7 лет вы играли в футбол, с 13 лет учились в спортивном интернате, затем в Академии физкультуры. Что случилось, почему вы оставили профессиональный спорт?
— У меня просто не получилось. Бывает сбой в голове, в наших «хотелках». Бывает, мы что-то перерастаем. Это крутая школа, я очень рад, что вырос спортсменом. Я каждый день говорю «спасибо» своему телу: оно сильное, ловкое, оно помогает мне такой кайф в жизни испытывать.
Как вы совмещали спорт и учебу?
Я никогда в своей жизни вообще не учился, я занимался спортом. У меня отвращение вызывали отличники, стелющиеся под систему. Мне нравились хулиганы с царапинами на кулаках и те, кто отстаивал свое мнение.
Я рос в спортивной команде, а досуг мой был с пацанами, которые катались на скейтах, bmx и занимались экстремальными видами спорта. Учеба была обузой для меня, тяжелейшим испытанием.
Вы так и не получили диплом физкультурной академии?
— Нет. На пятом курсе, за четыре месяца до сдачи диплома, я собрал манатки и ушел из института. Это был мой самый большой ва-банк. Мне хватило первого курса, чтобы понять, что я возьму учебник по физиологии и больше информации из него получу, чем от этого скучнейшего лектора. В конце первого курса я устроился в фитнес-клуб. Какое-то время совмещал с учебой, а потом понял, что могу уже конкретно забивать на нее, потому что в ней ничего не происходит.
Поступить в Школу драмы вам посоветовал один из клиентов фитнес-клуба, который впоследствии стал вашим другом, — Кирилл Петров, он же Батишта. Почему он дал вам такой совет?
— Да потому что я всю жизнь был на сцене. Я шел к этому. Моим желанием в футболе было выходить на стадион играть для фанатов, для этой толпы. Это желание притащило меня в театр.
У вас много спортивных ролей, особенно в начале карьеры. Не боитесь стать заложником образа?
— Нет, не боюсь. Я очень рад, что мои первые работы в кино были связаны со спортом. Меня не надо ничему учить, меня можно поставить на что угодно. В «Молодежке» надо было немножко учиться тому, чтобы мы стояли на коньках по-настоящему, по-спортивному, а не катились как олени. Но мне встать на коньки, прыгнуть под воду, что-то экстремальное сделать — без проблем, погнали хоть завтра. В самом начале были «Вратарь галактики», «Бег», «Лев Яшин». А сейчас будут выходить картины, в которых нет никакого спорта, и это меня радует. Хотя в будущем я с удовольствием к этому бы вернулся.
Вы следили за хайпом вокруг «Вратаря галактики»?
— Да, конечно. Но у меня есть такой принцип: единственная информация, которая в меня попадает, — это разговоры с моими коллегами, с друзьями. Их мне важно слышать. А люди, которые комментируют в интернете, мало знают о кино. «Вратарь галактики» — это большая сложная работа, которая получилась или не получилась, но это хороший шаг нашей индустрии. Масштаб проекта просто шокировал. Я в первый раз в таком участвовал, сходил с ума от всего того, что вокруг меня разворачивалось. Да, наше кино мудреное. Да, темпоритм его сложный. Но это хорошее детское кино. Для всех ребят из молодого каста это отличная пища для размышления, невероятный опыт. То, каким был процесс у Джаника (Файзиева, режиссера картины — прим. ред.), — вызывало большое уважение. Сложный, со своими рисками, но настоящий творческий процесс.
Смотрели обзор Евгения Баженова на канале BadComedian?
— Конечно! Это самая неинтересная его работа, местами просто вызывающе. Все то, что он пытался подтянуть, какой-то сексуальный подтекст и прочее, было с его стороны паскудно, потому что этого не было в нашем кино. И я говорю это не только от себя, но и от людей, которые смотрели фильм и потом вместе со мной смотрели обзор. Он абсолютно без уважения подошел к иронии в сторону Михаила Олеговича (Ефремова — прим. ред.). По-скотски скомбинировал шутки, которые всем чертям в интернете позволили смеяться над большим человеком, забыв о том, что он гениальный артист и человек очень хороший. Короче, это худший его обзор, в котором он забыл о некой этике, которая особенно между мужчинами должна сохраняться.
В «Перевале Дятлова» у вас крошечная роль, но зато какая — Борис Николаевич Ельцин в молодые годы. Удачная и запоминающаяся «пасхалка», но только ленивый не прочитал в «Википедии», что Ельцин окончил Уральский политех за несколько лет до похода группы Дятлова. Почему создатели сериала сняли этот эпизод?
— Я это вижу как предмет для размышления: а что было бы, если бы Борис пошел в эту экспедицию. Может быть, у нас бы страна другая была. Это условность кино, но в этом и есть задача искусства: вызывать в человеке огромный ряд размышлений, эмоций. Это интересно.
Кого еще из исторических личностей вам хотелось бы сыграть?
— Маяковского. Я бы хотел провести через себя его тип человека, его структуру, его образ мышления. У меня он вызывает сильное уважение, мне нравятся его работы, хорошо с ними знаком.
И я такой же двухметровый большой человек, с таким же низким объемным голосом. И злости и боли во мне не меньше.
Беседовала Анна Гоголь
