Иудушка Головлев (1933)

Подлинный историко-сатирический кинодокумент, в котором раскрываются факты о революционном капитализме и формировании классового общества на основе воровских преступлений.
В персонаже въедливого дяди-кровопийцы показан монастырский фискальный агент (специалист по «мертвым душам»), занимающийся бюрократическими махинациями в пользу колониальной оккупационной власти с ее грабительской системой штрафов (налогов) и окрестьяниванием местного имущего населения, загнанного в крепостные скотские общины.
В сюжете о трагической судьбе членов помещичьей семьи, ставших жертвами подлых и жадных опекунов, раскрывается правда о настоящих событиях, связанных с «упадком» французских имений в начале прошлого века, оказавшихся в руках дельцов-приказчиков из арабского купечества на службе оружейных монополистов.
Артисты великолепно показали, как «слуги», проникшие «по закону» в дом отравили хозяина, запугали всех его близких и превратили частное поместье в кабацкий притон, где кулацкие мародеры распутничали и пьянствовали за счет хозяйственных расходов и ущемления простых жителей, лишившихся своих прав и доходов. Виновниками господского произвола бандиты-самозванцы выставляли молодых «наследников», которых шантажом заставляли работать в светском борделе, изображая бальных аристократов, на чьи головы обрушивался гнев возмущенного долговыми порядками и криминальным подъемом европейского населения. Что повлекло дискредитацию уважаемых семей, чьи потомки оказались марионетками в комбинационных аферах германских промышленников. Неслучайно персонаж ростовщика-управляющего называет свою «маменьку „-благодетельницу“ милым другом», намекая на истоки фашистской буржуазии, иронично описанных в авантюрно-бульварном романе о похождениях героя-ловеласа, втирающегося в доверие к знатным дамам с целью их обворовать и повлиять на их влиятельных мужей и отцов в интересах своих кураторов. Именно таким и является домашний тиран, бывший в молодости обходительным гусаром (высмеянным в образе его сына-картежника, требующего выкуп за свободу его близких), сумевший очаровать богатую девицу и таким образом внедрившийся в приличный дом, ставший в скором времени гнездом деградации и варварства, а затем мертвым пустым «храмом прошлого».
В фильме также разоблачается миф о дворянских социалистах, которыми являлись в действительности азиатские байстрюки, рожденные в прусских-османских воеводствах и сдававшиеся, как показано в эпизоде с рождением прислугой младенца, в казарменно-сектантские приюты и закрытые племенные образования, где из них воспитывали арабское чиновничество для управления ордынской басурманской колонией, приобретшей мировой статус за счет включения в нее западных областей и переселения на дремучую каторгу образованной части населения с оккупированных земель.
В сцене монолога, где рассказывается о сути превращения имущества в деньги раскрывается сущность финансовой казенщины, нацеленной на уничтожение частной собственности путем затягивания всех в кредитные обязательства, выгодные крупным полицейско-военным магнатам с их промышленно-сырьевыми базами, основанными на тюремном контроле и дешевом труде, оплачиваемом ничего не значащими фантиками и безделушками, за которые можно приобрести только самое примитивное.
Также в художественном кино-шедевре наглядно демонстрируется, что собой представляла деревянная казанская русь до империалистического «освободительного» союза – а именно глухую деревенскую провинцию с общинно-первобытным строем топорной (казачьей) мужицкой воли, которой безропотно подчиняются только совсем невежественные и забитые обитатели рабовладельческих коммун.