Человек из ресторана (1927)

В сатирическом кинопамфлете о жизни ресторанного персонала великолепно разоблачается оккупационная система, при которой «благородными» занятиями-обязанностями стали командные места официантов-служащих, зависимых от запросов и настроения гостевых властей с их казарменно-чиновным хамством и произволом.
Артисты замечательно показали, что в реальности означали дворянско-пролетарские реформы-восстания в начале прошлого века, инспирированные военно-промышленным капиталом, ответственным за массовые преступления и остроумно выраженным в батальных образах турецких германцев — «покорителей» мифических национальных армий и европейских стран. А также в отмечающих вакханалию штабистах из губернаторских ставок и казаках-джигитах, охотящихся на улицах за барышнями и юношами, которых жандармские службы возвращали родителям только за выкуп.
В персонаже нэпмана, которого проводят с девицей в отдельный кабинет, показано «шариковское» правление барыг-спекулянтов, получивших от своих господ-эмигрантов (министров-фабрикантов) из полицейско-комитетской верхушки «барские объедки» под видом хозяйственных полномочий. Остроумно высмеивается ордынское купечество в мундирах и фраках, проводящее время в азартных кутежах и разбогатевшее на поставках рабсилы и криминальных операциях под видом прибыльной гуманитарной деятельности правительственных и деловых «кругов», внедряющих кабальные и административные рычаги всеобщего подавления-уравнивания.
В карикатурном образе добропорядочного героя, от чьей «заботы» и щепетильности страдают его близкие выражен «классический» идеологический стереотип «маленького человека» как продукта крепостного воспитания (Иудушки Мармеладова), приспосабливающегося к обстоятельствам и ставящего лакейский (гражданский) долг выше родственного (личного) счастья. Угождающий всем невежда без собственного мнения — это пародия на казенного бюрократа, тупо выполняющего самые подлые и вздорные указания «больших людей» в казанских шапках за материальные привилегии, включая статус «грозного» распорядителя, который по фискальному суетится, влезает во все дела и воображает из себя значительное должностное лицо, являясь по сути ничтожным карьеристом-формалистом, над которым презрительно смеются коллеги и боссы. А по настоящему достойные и умные работники, отказывающиеся потакать гвардейским безобразиям и заниматься низкими функциями в духе цирковой черни, пристающей с «благотворительным» вымогательством, лишались приличного места и жалованья.
Хорошо показано, что под «мобилизацией» подразумевалась организация масштабного террора, сопровождавшегося грабежами и убийствами ради наживы и отнятия имущества жертв, чьи тела собирали и отвозили карательные службы очистки. В сценах, где кавказские офицеры выбирают и продают «невест» на кабацкой ярмарке демонстрируется суть варварского общества, существующего по обычаям и законам, оправдывающим рабство и мерзости.
В кинопостановке демонстрируется общественно-бытовая дискриминация в отношении «иностранного» населения со стороны колониальных захватчиков, которые установили жесткие правила (ограничения) для местных и приезжих, оказавшихся на положении бесправных слуг, обязанных принимать чужую культуру и скрывать свое настоящее происхождение ради допуска в образовательные заведения и возможностей применения способностей в условиях монополизации обучения и специализации с приобретением знаний исключительно под контролем уставных заведений.
В сюжетной истории разоблачается профсоюзное (эсеровское) движение, организованное сверху для вербовки в уголовные махинации талантливой стремящейся к независимости молодежи из слоев, подвергшихся репрессиям. Так, молодой человек из страха оказаться на «фронтовой» каторге оказывается вовлеченным из-за «служебной халатности» в «любовную» воровскую авантюру, задуманную для шантажа (устранения) директора частного предприятия, чье место занял подлый и мстительный негодяй, выполняющий все инструкции бандитского генералитета.