В одном из недавних интервью ваш муж в первый раз высказался и о вашей работе — в новом фильме «Девушка из Дании». Действие происходит в 20-е годы в Германии, и Джонни сказал, что очень вами гордится. По его мнению, вы родились для исторических драм, поскольку сами словно из другого времени. Как и он...
— Я люблю старые машины, винтажную одежду, стреляю из антикварного оружия и легко могу себя представить в 60-х годах прошлого века. Машины, музыка, женская мода — мне все там мило! И конечно, социальный протест. Дух протестующих домохозяек, и не только их. Много в то время интересного происходило. Вот почему я всегда крашу губы ярко-красной помадой и обожаю Лорен Бэколл. (Актриса, признанная одной из величайших кинозвезд в мире, жена Хамфри Богарта, взлет ее актерской карьеры пришелся как раз на 60-е годы. — Прим. ред.) Иными словами, ретро — мой излюбленный стиль. Джонни тоже к нему неравнодушен. Что касается фильма «Девушка из Дании» режиссера Тома Хупера, то роль у меня небольшая, но ответственная. Моя героиня, танцовщица Улла, была первой, кто поддержал супругов — датских художников Эйнара и Герду Вегенер, кто не отводил стыдливо глаза, ведь дело было сто лет назад. Чтобы было понятно, фильм о том, как мужчина почувствовал себя женщиной и жена отнеслась с пониманием к его желанию поменять себя.
И вас ничего не смутило, даже то, что роль не главная?
— Да какая разница? Моя героиня проявила невероятную человечность по отношению к друзьям. Эта история захватывает мгновенно. Она реальная, моя Улла. Была подругой семьи. И это действительно настоящая, а не поверхностная дружба. Улла для своего времени — очень прогрессивная женщина, возможно, даже слишком. И мне было интересно играть ее. Начало прошлого века — особенное время, это был очень созидательный период истории. Моя героиня была продуктом того времени. Ее круг знакомых, все эти люди, тогда неизвестные, очень скоро стали главными персонажами эпохи. Они создавали искусство, музыку, литературу. Разве стоит удивляться, что Улла поняла и поддержала Герду и Эйнара? Интересно, что в реальности Улла была оперной певицей. Когда мне предложили роль, то сразу спросили, могу ли я петь. Я честно ответила: вряд ли. А уж петь как оперная певица не сумею точно, и шансов научиться у меня, прямо скажем, немного. Они посовещались и сказали: ну хорошо, сделаем тебя танцовщицей.
Но вы же пели совсем недавно, в фильме «Когда я снова проживу свою жизнь», где сыграли с Кристофером Уокеном?
— Да, но скажу честно: у меня совершенно нет слуха. Хотя, когда у человека нет к чему-либо способностей, он бросает это дело, так что могу сказать про себя: я или очень смелая, или очень глупая.
Ну вообще-то такое впечатление, что вы на все способны, иначе так бы и застряли в Техасе…
— Да, я отправилась покорять Нью-Йорк в 17 лет, не окончив даже школу. Я не хотела застрять в Техасе, а работа модели была одним из способов раздвинуть границы мира. Катализатором побега послужила трагедия. Мне было 16 лет, когда мой друг, тоже 16-летний парень, погиб в автокатастрофе. В моей душе до сих пор живет эта боль, мне кажется, что глубина страдания, которое я испытала, может сравниться с потерей ребенка… Так вот в Нью-Йорке я довольно быстро стала работать моделью, вернее, живым манекеном. Дизайнеры на мне прикидывали свои изделия, обкалывали булавками, и я часами стояла так на одном месте. Только на пробах к первому фильму меня приметил агент. А до этого перебивалась сама. Несколько раз попадала в телепроекты, на главную роль, правда, сериал быстро закрывали. Но я не опускала руки и ходила на кастинги, снималась в эпизодах. В любом случае я сохранила свою независимость. И не собираюсь ее терять.
А это правда, что, по данным папарацци, вы каждую неделю арендуете новую машину и они сетуют, что за вами невозможно уследить?
— Я скучаю по своему красному «Мустангу» 1968 года выпуска — я собрала его собственноручно из автохлама. Но «Мустанг» — слишком заметная машина для того, кто хочет оставаться в тени и кого преследуют как дичь. Поэтому моя машинка отдыхает в гараже. Что же касается издержек популярности... Я стараюсь не обращать внимания на ужасные нелепицы, которые выдают в прессе за нашу с Джонни жизнь, но это странно и тяжело. Поэтому время от времени я сообщаю людям из близкого круга выдуманную историю якобы из жизни, и? как только «новость» оказывается в таблоидах, знаю, от кого из друзей стоит избавиться. Меня голыми руками не возьмешь! (Смеется.)
А ведь все это безумие вокруг вас началось несколько лет назад — когда после выхода фильма «Ромовый дневник» заговорили о вашем романе с партнером по площадке Джонни Деппом.
— Между прочим, пробы, которые я проходила под руководством Деппа, были чертовски мучительны. Их было много, Джонни вел себя вежливо, но очень требовательно, даже жестоко. Он же дружил с автором «Ромового дневника», нашел этот текст очень давно, когда жил в доме Хантера, и картина для него значила больше, чем другие фильмы. Вот Джонни и придирался на пробах. А мне было и правда тяжело. Кто я такая? 25-летняя инженю из Техаса. С багажом из маленьких ролей в «Ананасовом экспрессе: Сижу, курю», «Добро пожаловать в Зомбилэнд» и еще кучи фильмов, где играла красоток блондинок. А здесь почти главная женская роль, на которую претендовали такие известные актрисы, как Скарлетт Йоханссон и Кира Найтли...
Вполне будучи в своем стиле и духе, вы вроде бы объявили бойкот всей Австралии после скандала с вашими собачками?
— Да, когда я привезла наших с Джонни любимых йоркширских терьеров, их зовут Пистолет и Бу, без необходимых для этой страны ветеринарных документов и жестокие австралийские чиновники пообещали их усыпить! (Смеется.) Это скорее комическая история. Хотя было неприятно. Больше всего Джонни расстроился, я ведь собак ему привезла, когда он в Австралии снимался в «Пиратах Карибского моря…» и очень по ним скучал. Пришлось вернуть собачек на родину. По-моему, чиновники захотели получить свои пять минут славы, когда принимали эти решения. Ведь об этом писали все газеты, весь интернет. И это тоже забавно, конечно же... Я-то на самом деле увлекаюсь лошадьми. Эту любовь привил мне отец, как и страсть к машинам и футболу. Вот что бывает, когда у отца нет сына! Он так хотел мальчика, а рождались только девочки. Ну мне и досталась роль мальчишки.
С детства я радуюсь, когда у меня в руках оказывается ружье, а не букет! (Смеется.) Отец прекрасно управляется с лошадьми, может любую укротить. Он еще и заядлый охотник. Как вы догадались, я была его верной спутницей. Шесть дней в неделю мы обязаны были есть дома только то, что приготовлено из добытой отцом дичи. Хотя отец достаточно зарабатывал как строитель, так что дело было не в экономии. С тех пор как я переехала в Калифорнию, в одной из конюшен живет моя любимая лошадь, и, бывая в Лос-Анджелесе, я непременно к ней прихожу. Катаюсь, кормлю вкусностями, она яблоки любит. Она мне как верная подружка, помогает принимать решения, прийти в себя после тяжелой работы.
Признайтесь честно, ваш необузданный нрав, как у породистой лошадки, вам сильно мешает в Голливуде? С одной стороны, вы бунтуете, с другой — красавица и талантливая, да еще и Джонни Деппа жена.
— В Лос-Анджелесе всегда, поверьте, найдется девушка красивее вас! Они туда ежедневно приезжают толпами! А по-настоящему хороших ролей для женщин в Голливуде немного. Мне присылают множество сценариев, и всем нужна девушка как подпорка для мужчины. Она любит его, и он это понимает, но боится потерять свободу. И все в таком духе. Я помню забавную историю. Когда мне предложили маленькую роль в «Добро пожаловать в Zомбилэнд», это такой смешной комедийный вампирский апокалипсис, я спросила режиссера: «Я могу вволю оттянуться как настоящий зомби или я должна быть зомби с красивым бюстом и в нижнем белье?» Режиссер радостно мне ответил, что ни в чем меня не ограничивает. Тогда я ему сказала: «Ну что ж, приготовьте пакеты для рвоты. Вам они всем понадобятся. Я буду отвратительна и мерзопакостна до тошноты!» (Смеется.) Все, для чего нужна актриса сегодня, — это для усиления мужского персонажа.
Если кино должно отражать реальную жизнь, то мне безумно жаль, что к сценариям подходят с такими мерками. Я стараюсь не соглашаться на роли чисто сексуальных красоток. А если и берусь, то даю такой героине характер помимо секса. В американском кино ведь как: или ты играешь сексуальную штучку, или ты совершенно асексуальная лучшая подруга. Все! В какой-то момент нужно выбирать. Отличный пример — Шарлиз Терон. Никто ее всерьез не воспринимал, пока она не упрятала красоту и сексуальность за уродливой внешностью и жутким характером своей героини в фильме «Монстр». И я продолжаю доказывать в том числе голливудским боссам, что использовать только сексуальность актрисы — нетворческий подход.
Но многие актрисы говорят, что система меняется понемногу.
— Эта система настолько крепка и неправильна, что требуется не только мое мнение, не только влияние других актрис, а мнение зрителей и, главное, фильмы, в которых будут интересные главные женские роли. Сильные истории — чем больше, тем лучше. Система устала от старомодного подхода, система финансирования кинопроизводства устарела. Это сегодня антиквариат, и все должно измениться!
В конце концов, вы можете сделать операцию по перемене пола и стать одним из тех, кто рулит процессом!
— Да, об этом я как-то не подумала! (Смеется.) В любом случае я больше всего на свете боюсь потерять свою свободу. Способность с легкостью и свободно менять окружающий мир. То, чего я с таким трудом добилась. И никакая слава или деньги не заменят мне мою свободу. Я никогда не считала, что мне кто-то обязан что-то давать. Сама привыкла зарабатывать и уважать себя за это. Такая особенность помимо прочего позволяет женщине сохранять гибкость, легче приспосабливаться к каким-то новым или более жестким условиям. Сводит к минимуму фальшивые представления о том, что счастье — в обладании большими богатствами. Если бы я думала хоть секунду о том, что вот я — чья-то половина, причем человека, гораздо более успешного и богатого, и он обязан меня содержать, то это была бы уже не я.
