Эксперты считают, что 65-летняя Мэрил Стрип получит в этом сезоне свою 19-ю номинацию на «Оскар» за роль еще одной героини с непростой судьбой — ведьмы в диснеевском сказочном мюзикле «Чем дальше в лес…». И мало кто удивится, если Мэрил побьет рекорд и удостоится четвертой золотой статуэтки!
Вы чертовски избирательны в выборе ролей. Что же вас заставило сыграть такую противную ведьму?
— Ну, положим, меня всегда привлекали роли непростых героинь. (Смеется.) Но от ведьм, вы правы, много раз отказывалась. Не люблю нас, женщин, демонизировать. Обычно ведьминские черты я краду потихоньку у мужчин — они и не догадываются. Но в этот раз мне захотелось найти в себе самой истоки ведьмы. Но если серьезно, возникал вопрос: почему меня позвали в музыкальный фильм, где все поют? Признаюсь, для меня главной приманкой послужила музыка. Прекрасная музыка Стивена Сондхайма. Я с детства обожаю мюзиклы, а в юности училась оперному пению. Когда в фильме нет музыки и актер не может плыть на музыкальной волне, приходится ее внутри себя изыскивать. У меня был неплохой голос, но теперь, увы, не могу этим похвастаться. Пришлось очень много трудиться, чтобы заново научиться петь.
Но ведь вы и в Mamma Mia! тоже пели — и отлично справились!
— О! Помню, мой агент позвонил и полуутвердительно спросил: «Наверное, ты не согласишься…» А я в ответ завопила: «Да! Да!» В смысле уже согласна. (Смеется.) Помню, вскоре после страшных событий 11 сентября 2001 года на Бродвее поставили британский мюзикл Mamma Mia. Был грандиозный успех. Еще и потому, что людям нужно было напомнить о том, что радость в мире все еще существует — можно петь, танцевать, влюбляться. Я взяла с собой младшую дочь Луизу, шестерых ее друзей, и целой гурьбой мы пошли в театр. Мы пели и танцевали вместе с артистами весь спектакль! Прямо в проходах. Словно напились свежей живой воды… Я очень жалею, что моя мама не успела посмотреть этот фильм. Мама обожала музыку и каждое воскресенье водила меня на бродвейские шоу. Мои же дочери больше всего боялись, что я облачусь в «этот ужасный резиновый черный спандекс!». (Смеется.) И еще их раздражали мои постоянные репетиции дома — приходилось петь в душе, укрывшись ото всех.
Забавно, что ваша героиня-ведьма в мюзикле всегда добивается своего, даже не пытаясь приукрасить что-то, притвориться хотя бы для приличия. Словом, бесстыжая особа. Вам это в ней нравится?
— Что ж тут удивительного? Разве не те женщины, которые идут напролом, и оказываются частенько самыми привлекательными для мужчин? Недаром их называют стервами или ведьмами. (Смеется.)
Интересно, а какая у вас любимая сказка?
— «Три поросенка». Хотя по большому счету это не волшебная сказка. А волшебная сказка, которая меня жутко пугала, — «Синяя Борода». Когда он там убивает одну за другой всех этих женщин, своих жен, в своем жутком замке. Мне кажется, сказки нужны для того, чтобы матери читали их своим детям с целью уберечь от опасностей, таящихся в мире, не только в лесу. И еще для того, чтобы дети обязательно выходили замуж или женились, когда станут взрослыми. Вот для чего нужны сказки — обезопасить будущее своих деток.
Правда, что с будущим мужем — художником и скульптором Доном Гаммером вас познакомил ваш брат?
— Да, хотя теоретически мы с ним могли и раньше встретиться, поскольку Дон учился в Йеле в то же время, что и я. Мы с моими подругами знали, что Сигурни Уивер, которая училась со мной вместе, встречается с каким-то потрясающим парнем, и умирали от желания на него посмотреть. А потом оказалось, что это и был Дон. (Улыбается.) Много позже в Нью-Йорке, где я пыталась пробиться как актриса, после смерти моего друга Джона Казале я оказалась фактически без крыши над головой, и брат предложил мне пожить в квартире приятеля-художника — он надолго уехал в Европу. Я согласилась, но так случилось, что хозяин квартиры вернулся намного раньше... И уговорил меня не съезжать. Даже выгородил мне отдельную крохотную комнатушку в своей студии. А через шесть месяцев мы поженились...
Невероятно, но факт: вы замужем 36 лет за одним мужчиной...
— Понятия не имею, как мне это удалось! Вот я слышала, что очень трудно быть замужем за актером, но попробуйте себя в роли жены художника! (Смеется.) Конечно, мой муж, как творческий человек, понимает нашу зацикленность на своей работе, на актерстве. Думаю, все было бы сложнее, если бы я была замужем за адвокатом или бухгалтером. То есть за человеком, чья жизнь не основывается на страстях, эмоциях. Муж обладает такой же повышенной чувствительностью, как и я. Мне не нужно объяснять ему свое плохое настроение: «Знаешь, милый, это с тобой не связано — я просто схожу с ума из-за своей роли в этом фильме». Мы даем друг другу пространство жить и дышать. Я часто хожу в театр, Дон не любит такие вылазки. Он играет в гольф, а я забросила все виды спортивных занятий. Ну и что? Мы не попрекаем друг друга. Это глупо. Мы просто очень разные, и это нормально.
Ваш друг, который умер, он ведь тоже был актером…
— Да. Джон Казале был прекрасным, невероятным по глубине и таланту актером. С юности дружил с Аль Пачино и Бобом Де Ниро, играл с ними вместе. В «Крестном отце» Джон потрясающе сыграл Фредо Корлеоне. В «Охотнике на оленей», когда Джон был уже очень болен, мне тоже предложили роль. И это было счастье — не разлучаться. Мало кто знал о его болезни. Но на студии узнали. Ни одна страховая компания не желала брать на себя риск — его состояние и диагноз не оставляли, увы, никаких надежд… Хотя Майкл Чимино, режиссер, продолжал бороться со всеми, кто хотел Джона уволить. Тогда Боб Де Ниро, его верный друг, взял страховку на себя. Джон сумел доиграть свою роль до конца, но выхода фильма на экраны не дождался. Я старалась, как могла, облегчить последние месяцы и дни его жизни. Все бросила, переселилась к нему в больницу. Не верила, что все кончено, — мы были так близки, что я порой отказывалась замечать ужасный разрушительный процесс. Джону было 42 года, мы были помолвлены и собирались прожить всю жизнь вместе. После его смерти я была эмоционально раздавлена, чувствовала себя старухой. А через три недели оказалась еще и без крыши над головой. Работала как проклятая, чтобы заглушить отчаяние и боль. Пыталась смириться с трагедией, вошедшей в мою жизнь, излечиться от страданий. Наверное, я вела себя как эгоистка... Всего через полгода после смерти любимого мужчины вышла замуж. Хотя, признаюсь, шок до сих пор полностью не прошел...
Да, а ведь многим кажется, что жизнь звезды состоит из одних лишь приемов и коктейлей... И все-таки, выйдя так скоропалительно замуж, вы прожили вместе с Доном 36 лет. Наверняка есть какой-то секрет...
— Мне кажется, я часто относилась к различным нуждам и требованиям близких как к своим собственным. Наверное, в этом и заключается секрет успешного брака. Нужно уметь вовремя отступить на шаг, помнить, что ты не номер один, не единственная и неповторимая, кому все должны подчиняться. Поэтому, несмотря на все номинации и награды, в реальной семейной жизни я свое место знаю и очень счастлива, что оно у меня именно такое. Здесь меня любят и окружают любовью. А это куда как приятнее, чем быть «мировой звездой», знаете ли.
Скажите, а что вы думаете о внешности? Так ли велика ее роль в жизни женщины? Или можно быть страшненькой и вполне себе преуспеть в любви, в карьере?
— Я считаю, что мы, женщины, часто ошибочно думаем, что для того, чтобы быть любимой, достойной любви, нужно быть красавицей. И готовы для этого на все. Даже яд проглотить. (Смеется.)
Ну вам-то легко говорить, вы выглядите невероятно!
— Спасибо. Дело в том, что на каждой оскаровской церемонии нам дарят огромные наборы с разными кремами, косметикой и модными примочками. Вот я этим всем пользуюсь целый год — до следующего «Оскара», поэтому хорошо выгляжу. (Смеется.)
По-прежнему категорически против пластической хирургии?
— Я думаю, люди выглядят ужасно смешно, когда их лица или какие-то части лиц заморожены. Но каждый принимает решение за себя. В Лос-Анджелесе на меня часто смотрят как на чокнутую из-за того, что я ничего с собой не проделала. Что это с ней? Или с ним? Почему она/он до сих пор не посетили пластического хирурга? Словно все как один должны это сделать. И начинаешь понимать почему — встречаясь, эти люди искренне и радостно делают друг другу комплименты: «О, ты фантастически выглядишь!» Они словно говорят: «Спасибо, что ты тоже это сделала. Теперь мы похожи!»
Вы и одеваетесь всегда особенно, даже на церемонии. Как-то по-своему, не совсем по-голливудски…
— Я никогда не думала о себе как о человеке, которого будут фотографировать для обложек глянцевых журналов в модных вещах, — это не мое. Поэтому я часто являюсь на мероприятия в собственной одежде, а не в той, в которую стилисты обычно наряжают актрис. А уж тем более всегда надеваю свои вещи, когда хожу на интервью. И поверьте, это не от самоуверенности. Отнюдь. Я никогда не была уверена в своей внешности. Особенно в молодости. Сейчас мне, пожалуй, проще с этими комплексами мириться. Представьте себе, что я долгое время из года в год попадала в так называемый черный список нашего известного эксперта по стилю знаменитостей Ричарда Блэкуэлла. Он умер, поэтому я не хочу о нем ничего дурного говорить. Не забуду, как пришла на прослушивание роли, которую получила в результате Джессика Лэнг, — в «Кинг-Конге». Сидит продюсер Дино Де Лаурентис со своим сыном и при виде меня начинает с ним по-итальянски разговаривать. А я учила итальянский. И слышу: «Зачем ты мне прислал этого поросенка? Эта женщина — она так уродлива!» (Смеется.) Ну а я неожиданно для него говорю по-итальянски: «Извините, что так вас разочаровала». Вот тебе на! Разве они могли представить себе, что какая-то белокурая дурочка знает итальянский язык? Привыкли относиться к актрисам как к безмозглым куклам.
Дочери пошли по вашему пути: много снимаются, играют в театре. Вы пытались повлиять на их выбор?
— Мэми, старшая, и Грейс действительно довольно активно работают в этой профессии. И у них неплохо получается. Луиза, младшая, пробует себя в модельном бизнесе. Сын Генри — музыкант. Конечно, мы с мужем мечтали, чтобы наши дети стали биологами, физиками, врачами. Но понимаете, какое дело… Отговаривать их было бессмысленно. Потому что они с детства видели свою мать-актрису и имели возможность оценить все достоинства и недостатки этой профессии.
Многие актеры признаются, что стали сниматься в фильме из-за вашего участия в нем. Например, Томми Ли Джонс говорил — в связи с замечательной картиной «Весенние надежды» — о том, как немолодые супруги, много лет вместе прожившие, пытаются возродить эмоции в супружеской жизни…
— О, Томми такой душка! Сценарий этот — один из тех 40 лучших сценариев десятилетия, которые никто не хочет продюсировать. Проблемы секса у людей старше 60 лет — ну кому охота рисковать с такими тонкими материями? (Смеется.) А я люблю браться за то, что кажется нереализуемым. К тому же там много забавного и реального, непридуманного. Проблема эта касается отнюдь не только нашего поколения, нашего возраста. Молодые люди, как я замечаю с горечью и досадой, вообще склонны скучать и томиться куда как чаще, чем мы. Если тебе скучно, что-то с тобой не в порядке. «Скучно бывает только скучным людям» — так говорит Томми, и я с ним согласна. А у ровесников я скуки не наблюдаю.
Вы любите готовить? Вспоминается сразу фильм «Джули и Джулия: Готовим счастье по рецепту», где вы сыграли Джулию Чайлд, прославленную американку, окончившую кулинарную школу во Франции и фактически научившую американских домохозяек готовить…
— Эту роль я во многом посвятила своей маме. Вовсе не потому, что она была кулинаркой. Она, как и большинство женщин, тогда готовила все в основном из полуфабрикатов, из консервов в банках. Даже картофельное пюре — я долго не знала, что его можно приготовить, почистив картошку. Но мама обладала великим даром, как и Джулия Чайлд. Умением радоваться жизни и вносить свет в жизнь окружающих. Стоило ей зайти в комнату, и казалось, там становилось светлее. Мне всегда хотелось быть на нее похожей... Боже, во время съемок этого фильма я поправилась на 10 кг! Мы там постоянно ели — нам готовили для каждой сцены по несколько вариантов одних и тех же восхитительных блюд! Зато у нас была самая счастливая съемочная группа, с которой мне довелось работать. (Смеется.) Так вот, назвать себя кулинаркой я точно не могу. Иногда я с удовольствием готовлю, иногда что-то не получается, и я отправляю свое изделие в мусорный бак. Когда дети были маленькие, у нас была помощница по хозяйству, и она часто готовила. С четырьмя детьми трудно приноровиться — у кого-то обязательно есть свои пристрастия, вкусы и причуды. Сейчас, когда все мои дети вылетели из гнезда и живут самостоятельно, мы отказались от помощи. И я готовлю обычно сама. Вот совсем недавно чуть в очередной раз не загубила ужин! И какой ужин — праздничный, в День благодарения! Мы с мужем остались в Нью-Йорке, не могли из-за разных дел уехать в свой дом в Коннектикуте, где давно уже обосновались и где выросли наши дети. Так вот, в городе у меня ужасная плита. Ненавижу ее. И индейка в ней никак не хотела готовиться. 11 часов прошло! Что-то сломалось, какая-то проблема с температурным режимом, все как обычно. Мой брат — он в целом отвечал за ужин — предложил сходить к соседям, ведь еще нужно было приготовить гарнир, не говоря уже об этой недопеченной птице. Я вспомнила, что в нашем доме живет Гвинет Пэлтроу. Написала ей по электронной почте. Гвинет дома не оказалось, но она любезно позволила нам прийти и воспользоваться ее плитой. Дверь ее квартиры — после звонка хозяйки — открыл швейцар, у него хранятся все ключи. Боже, у Гвинет самая лучшая плита на свете! Я никогда не видела такой потрясающей кухни! Со мной пошла дочка, она просто умирала от желания увидеть все это, ведь Гвинет известна своей любовью ко всяческим хозяйственным ухищрениям. В общем, ужин был спасен. Все полагающиеся гарниры получились изумительно, и даже индюшка, благодаря фантастической духовке, была съедобна. Еще раз спасибо тебе, Гвинет!
