Жизнь и судьба 23-летнего английского актера, сыгравшего графа Вронского в фильме «Анна Каренина», вполне могла бы стать сюжетом для первоклассной мелодрамы. Мало кто из суперзвезд Голливуда может похвастаться, что к 23 годам стал знаменитым, да еще в придачу многодетным отцом.
С шести лет Аарон Джонсон был типичным актером-ребенком — снимался в рекламе, сериалах, фильмах (включая «Шанхайских рыцарей» с Джеки Чаном). Но далеко не все успешные маленькие актеры становятся актерами взрослыми, а тем более делают быструю и феерическую карьеру. А наш герой уже в 19 лет получил главную роль молодого Джона Леннона в картине «Стать Джоном Ленноном». Ее снимала Сэм Тэйлор-Вуд — известная в Англии художница. Сэм и Аарон немедленно влюбились друг в друга и, невзирая на откровенное изумление публики (невеста в два раза старше жениха), спустя пару месяцев объявили о своей помолвке. Поженились они в 2012 году, причем предварительно Сэм родила Аарону двух дочек, а после свадьбы он стал отцом четверых детей — у его жены две дочери от первого брака с известным галеристом Джеем Джоплингом. Причем Сэм рассказала, что именно Аарон настаивал на браке, поскольку с самого начала романа твердил о своем желании как можно быстрее стать отцом.
Бурная личная жизнь не помешала Джонсону прочно занять свое место в актерском мире — чего только стоит роль графа Вронского в «Анне Карениной», а также участие в триллере «Особо опасны» Оливера Стоуна и, конечно же, в культовом комедийном боевике «Пипец». Забавно, что и в сиквеле этой суперуспешной комедии отец, муж и преданный семьянин вновь играет юношу, не знающего, куда приложить свою энергию. Сам-то актер, присоединивший, между прочим, фамилию обожаемой жены к своей собственной, сомнений в этом плане не ведает. И отлично знает, что делает и зачем.
— С тех пор как вы снялись в первом комедийном боевике о супергероях «Пипец» — очень успешном, иначе продолжения бы не последовало, — в вашей жизни ох как много изменилось, не так ли?
— Черт, еще как все изменилось. Я как раз только что об этом подумал. Я начал сниматься в фильме «Пипец» незадолго до того, как пришел на площадку «Стать Джоном Ленноном». Прошло четыре года, я женился, родились двое детей, и я стал отчимом двух дочек своей жены от ее первого брака. Круто, верно? И вот «Пипец 2». В первом я играл подростка, который понятия не имеет, чем ему заняться и куда податься в жизни. Но самое смешное, что и в сиквеле я тоже ненамного меняюсь, в смысле мой герой. Разве что он приходит к осознанию, что все-таки есть такое понятие, как ответственность. Уже немало.
— Жизнь без устали подбрасывает вам неплохие роли: мужа, отца, а в кино — роль графа Вронского в фильме «Анна Каренина» Джо Райта, в триллере Оливера Стоуна «Особо опасны» с Траволтой и Бенисио Дель Торо сыграли, снимаетесь в «Годзилле», пригласили вас и в новый суперблокбастер студии Marvel о «Мстителях»...
— Неплохо. Хотя иногда я подумываю, что было бы хорошо сделать перерыв. Лет этак на пять. Вовсе не шучу. Почему бы и нет? Я снимался у Оливера Стоуна и в перерывах между съемками мотался в Лондон на репетиции «Карениной». Довольно суматошная жизнь, особенно если учесть, что моя жена была беременна и я вообще-то предпочел бы сидеть около ее живота. Джо Райт, режиссер, решил сделать из Вронского блондина — поэтому не все меня узнают. (Смеется.) Джо считал, что Вронский был этаким представителем золотого века в России — золотым мальчиком, отсюда мои белокурые кудри на фоне белоснежного мундира с серебряными эполетами. Я-то, конечно, хотел, чтобы он был таким, как в романе, и внешне тоже. В результате я стал похож на какого-то королевского отпрыска типа принца Гарри. Но вообще-то я не считаю свою роль особо важной, так, оттеняю Каренину — Кира Найтли ее блистательно сыграла. Реально никто, кроме нее, и не важен. Они с Вронским как инь и ян, она — темная, экзотическая птица, а он — светлый, наивный. Так режиссер это увидел. Кира отлично танцует, кстати, а я с трудом справился, наступал ей на ноги — времени на уроки почти не было. Когда готовился к роли Леннона, времени было достаточно, я научился играть на гитаре, исполнял сам его песни… Короче говоря, моя роль в «Анне Карениной» сводилась к тому, чтобы украсить картинку, как ее видел режиссер. Это был отдых на фоне съемок у Стоуна. Как сказал Джон Траволта: «Оливер, как ястреб, кружит над каждым из актеров и не дает ни на секунду расслабиться». Страстный режиссер.
— И все-таки, что вы-то сами думаете о Вронском, интересно…
— Сначала Вронским движет желание, ну и спортивный, что ли, азарт — уложить в постель такую экзотическую, невероятную женщину, как Анна. Но потом он влюбляется. И жертвует всем ради нее. Я думаю, он гораздо более бесстрашный, чем Анна. У нее сплошные страхи, а ведь ему тоже было что терять. Но обычно, как я понимаю, все настроены именно его судить. Он привилегированный, красавец, богач, сердцеед, очаровашка. А тут Анна появляется, и все — попал. И пропал.
— В первом фильме «Пипец» как приглашенная звезда играл Николас Кейдж, а в новом — Джим Керри. Как они вам?
— Надо быть полным идиотом, чтобы не учиться у талантливых людей, если оказался с ними рядом. Я за ними все время наблюдал, подглядывал, изучал их. Ник — тот вообще сумасшедший, такое вытворял на площадке: ни слова из сценария, все сам придумал. Что его герой учит свою дочку мочить гангстеров, гипнотизируя ее и заставляя надевать костюмы супергероев из комиксов! Кейдж же помешан на комиксах. Перед началом съемок сиквела я спросил Мэттью (Мэттью Вон — режиссер первого и продюсер второго фильма, муж Клаудии Шиффер и друг Гая Ричи. — Прим. ред.): «Кто же на этот раз у нас будет Ником Кейджем?» Оказалось, Джим Керри. Вау. Эти актеры, конечно, чертовски смелые парни. Не боятся принимать рискованные решения. Именно поэтому они сумели выдвинуться и до сих пор на плаву.
— Кстати, о смелости. В фильме есть такая идея: чтобы стать супергероем, достаточно быть просто храбрым. А вы когда себя храбрецом ощущали в своей жизни?
— Я считаю себя довольно-таки смелым человеком. Прежде всего потому, что меня совершенно не волнует, кто и что обо мне подумает. Я всегда делаю только то, что подсказывает мне инстинкт. Не считаю себя обязанным слушать чьи-то советы или подчиняться нелепым условностям. Сам принимаю решения. И, по-моему, это признак смелости — сознание, что можешь сам и только сам, без оглядки на чье-то мнение, проживать свою жизнь, как считаешь нужным.
— Да уж, в отличие от многих известных персонажей, вы не скрываете свою личную жизнь. Похоже, пересуды со сплетнями вас волнуют как прошлогодний снег…
— Нас с женой вся эта шумиха вокруг наших отношений очень быстро научила не реагировать. Мы оба сильные и поддерживаем друг друга. И не слушали никогда своих агентов с их советами: «Если идете вместе на какое-то мероприятие, не садитесь в одну машину, приезжайте порознь». И прочую подобную ахинею. Это еще до того, как мы поженились. Что касается пресловутой разницы в возрасте, мне это вообще по барабану. Я вижу не разницу, а Сэм перед собой. Да моя жена гораздо моложе себя ощущает, чем я! Недаром зовет меня старой душой, говорит, что часто рассуждаю, как пожилой человек. Ведь моя Сэм такая умная, тонкая, интеллигентная, творческая и потрясающая женщина, и столько в ней всего невероятно привлекательного, что приходится стараться хоть как-то соответствовать. Но я всегда любил независимых и умных женщин. Фальшивки мне были неинтересны. С ними и поговорить-то не о чем, одно притворство сплошное. А теперь у меня дом полон одних женщин — взрослых и маленьких! Так здорово!
— Вы выросли в маленькой деревушке, наверное, одноклассники завидовали страшно, когда вы в очередной раз уезжали сниматься куда-то…
— Не знаю. Я им не докладывал о своих планах. Знаю только, что всегда мечтал оттуда смотаться как можно быстрее и работать актером. У меня нормальные отношения с родителями, но если они хотят увидеть своих внуков, то приезжают ко мне сами. А друзей у меня там и не было никогда. У меня и теперь очень узкий круг друзей, в основном это люди из мира Сэм, моей жены, — художники, искусствоведы, фотографы, я не больно-то раньше и подозревал об этом мире. (Смеется.) Но мне нравится. Семья у нас большая и сплоченная, времени особо на посиделки не хватает. О, вот что любопытно. Однажды я оказался в лондонской галерее современного искусства Тейт Модерн и очень долго стоял перед одним натюрмортом. Потом только узнал, что это была работа Сэм. Кто бы мог подумать, что через несколько лет она станет моей женой! Не знал я, что она автор той самой картины, которая меня так поразила, и когда Сэм пригласила меня сниматься в роли Джона Леннона. Но, значит, это судьба. Не так ли? Наверное, мы с ней были давно уже предназначены друг другу. Да. Точно, именно так все и есть.
— Говорят, вы часто отказываетесь от ролей. Говорить «нет» в таком возрасте редко кто решается из актеров. Вот и от главной роли в фильме «Пятьдесят оттенков серого», который ваша жена скоро начнет снимать, отказались…
— И никогда не жалею о своих отказах. Как можно жалеть о том, что предпочел провести время со своей семьей? Сейчас мы переехали в Лос-Анджелес, как раз из-за того, что Сэм будет там снимать «Пятьдесят оттенков серого». Но няня у нас все равно только одна. В основном мы сами управляемся с детишками. Нет ничего более прекрасного в жизни, чем дети. Их появление меня просто преобразило — освежило, ободрило, обожаю их. Они — мое будущее. Я не люблю, когда спрашивают, о какой роли я мечтаю. Да ни о какой. Всегда что-нибудь найдется — в этом я не сомневаюсь, но забивать себе голову этим дерьмом? Нет уж, увольте меня. Я не амбициозен. Смотрю на своих коллег и изумляюсь: как они могут так жить? Не успели в одном фильме отсняться, уже ждут следующего, сидят у телефона, переживают, что тот не звонит. Как маньяки прямо. Когда-то и я таким был. Но не теперь. Не хочу с одной площадки на другую переезжать без остановки. И светиться все время, работать лицом. Я живу для своей жены и своих детей, просыпаюсь ради них и получаю от этого огромное удовольствие.
