В этом году выходит аж пять фильмов (два из которых — «Мад» и «Газетчик» — участвовали в конкурсе Каннского фестиваля), где Макконахи играет совершенно нетипичных для себя персонажей.
Мэттью Макконахи как-то даже немного по-старомодному вежлив (чего стоит одно только почтительное обращение к женщинам, в том числе к корреспонденту «7Д», — «мэм»), искренен и обладает характерным шармом выходца с американского Юга. Этакий простой, но честный джентльмен, никогда не забудет снять шляпу перед дамой. Или хотя бы ее приподнять. Он с удовольствием говорит о своей семье, детях и прямо светится от переполняющих его отцовских чувств. Камила, жена актера, еще до свадьбы успела родить ему двух детей и сейчас снова беременна.
— Как это все-таки случилось: как вы, донжуан и легкомысленный мачо, собрались сделать предложение Камиле?
— Все просто, я встал на колени, спросил, согласна ли она взять мое имя. Не буду врать — слово «да» я услышал не сразу. (Смеется.) Но секунд через 30 Камила взяла себя в руки. И все-таки дала верный ответ. А я еще немного постоял на коленях. Что-то тяжело оказалось подняться. Переволновался.
Вот уж не думал, что это так трудно — сделать женщине предложение, словно в рыцари сам себя произвел.
Нет, не так. Трудно найти такую женщину, позволить себе любить ее до такой степени, чтобы сказать: «Я хочу провести с тобой всю жизнь». А что касается детей, была одна вещь, которую я точно знал лет с восьми, — я знал, что хочу быть отцом. Понятия не имел, кем хочу стать, какую выбрать карьеру, куда вообще плыть, — еще лет в 20 не знал. Но то, что обязательно буду отцом и очень этого хочу, знал всегда. И больше всего любил наблюдать как раз за мужчинами-отцами, воспитывающими детей. Дети, они ведь напоминают тебе, когда появляются на свет и потом все время, о существовании смысла жизни, о множестве очень важных ценностей. Мы ж часто о них забываем. Детишки словно вновь пробуждают в тебе невинность. Как новенький становишься. Несмотря на все многочисленные падения и ошибки. Я теперь часто чувствую себя королем, который должен передать своим наследникам все то лучшее, что знает сам и чего они еще не знают, и в то же время позволить им оставаться самими собой. Не дергать их, не толкать. Не давить на них. Просто наслаждаться тем, какие они есть, ничего больше не нужно. Любить их. Не за то, какие они хорошие, или умные, или талантливые, а просто любить, и все. За то, что они есть. Наши с Камилой дети отлично справились со своими ролями во время свадебной церемонии. Четырехлетний Леви нес кольца на специальном подносике, а двухлетняя малышка Вида не выронила ни одного лепестка из свадебного букета. Было так забавно — они останавливались, общались с гостями по ходу дела… (Улыбается.)
— Выходит, вы многому научились в отношениях с женщинами. У вас ведь немало было романов до встречи с Камилой в 2006 году…
— Научился. Но и женщины должны знать кое-что важное. Иногда девушка, влюбившись в парня, считает своим долгом его изменить. И он меняется, чтобы сделать любимую женщину счастливой. Вопреки распространенному мнению, что это невозможно. Но к чему это приводит? Да ни к чему хорошему. Мужчина, изменив себя, теряет обычно того мальчишку, Гека Финна, который в нем сидит. А ведь именно в этого самого мальчишку-озорника, мальчишку-негодника она и влюбилась! Так вот, уверяю вас, мужчины способны меняться, и готовы меняться, и умеют это делать. Ведь если вы счастливы, то и мы становимся счастливыми. Но не стоит полностью в нас истреблять мальчишек. Сами же будете скучать.
— Ваши последние роли — безжалостный киллер в «Киллере Джо», хозяин стриптиз-клуба в «Супер Майке!», журналист, расследующий тайну убийства в маленьком городке в черной драме «Газетчик», — далеки от романтических персонажей, коими вы, с одной стороны, прославились, а с другой — некое пренебрежение к себе вызывали. Типа героя в «Свадебном переполохе» или «Как избавиться от парня за 10 дней»…
— Не хочу кусать руку, которая меня кормила. Я был достаточно хорош для этих картин, а они вполне подходили мне. И сниматься было весело. Но теперь я, конечно, очень взволнован. Даже не верится. Я обожаю энергию, которая возникает на площадке, где снимается независимое кино. Где режиссер — автор своего детища. И актерам есть что делать. Четкого карьерного плана, впрочем, у меня никогда не было. Но, безусловно, то, что в последнее время довелось делать, приносит большое удовлетворение. Надеюсь, буду и дальше продолжать в том же духе.
— Однако за комедиями и постоянным обсуждением вашего мускулистого торса (этот ваш торс классического мачо стал фирменной маркой актера Макконахи. Типа: а, это тот самый, который постоянно демонстрирует свои кубики на животе?) забыли, как вы начинали свою актерскую карьеру. Я имею в виду роли в фильмах «Под кайфом и в смятении», «Время убивать» по роману Джона Гришэма, «Контакт», у Спилберга снимались, в общем, ставки были высоки…
— И эти ставки рухнули после того, как я не получил — а казалось, вот она, уже моя, моя! — роль в «Титанике». Ну, знаете, ту, что Лео ДиКаприо сыграл. (Смеется.)
— Вы очень были разочарованы?
— Не знаю даже. Мне в тот период захотелось встряхнуться, переменить все, отделить себя от голливудского «сюжета». Я стал полноценным героем-одиночкой, пусть странным, но самостоятельным и самодостаточным.
— В последних работах это заметно. Ваш герой в «Газетчике» режиссера Ли Дэниелса, например, шокирует зрителя до глубины души, встряхивает его, заставляет плакать и смеяться одновременно... Круто, одним словом. Режиссер, кстати, говорил, что был потрясен: вас было просто не узнать — так вы сумели перевоплотиться в своего необычного, загадочного персонажа...
— Да, это как раз тот герой, который и нужен был мне, чтобы встряхнуться, — не герой-любовник, не адвокат, которых я вволю наигрался. Роль, в которой я сам мог быть архитектором образа, повесив шляпу — если так можно выразиться — с классическими понятиями морали, добра и зла на крючок в дальнем углу. Но первое, что я сказал режиссеру «Газетчика», прочитав сценарий: «Ли, ты обещай, что не будешь все это снимать только ради того, чтобы шокировать зрителя. Вся идея фильма — в том числе моя роль — потеряет в этом случае свою ценность».
— Между прочим, возвращаясь к вашему пресловутому фирменному знаку — оголенному торсу. В фильме «Супер Майк!» вы ведь стриптиз демонстрируете. Ладно, ваш партнер по картине Ченнинг Татум в прошлом профессионально этим на жизнь зарабатывал…
— Если бы мне довелось поучаствовать в одном-единственном фильме о стриптизерах и самому не показать в нем стриптиз, разве не стал бы я горько жалеть об этом всю оставшуюся жизнь? (Смеется.) Но не надейтесь еще раз меня увидеть в таком виде. Нет, все, с публичными обнажениями покончено раз и навсегда. (Смеется.) Кстати, Камила не возражала. Даже подначивала меня. У нее отличное чувство юмора. Приезжала один раз на съемки. Я, правда, об этом узнал только потом. (Смеется.)
— Говорят, вы испанский язык выучили, чтобы жене еще больше нравиться — она ведь бразильянка у вас. А еще построили вместе с ней совершенно новый дом…
— Все верно. Старый мой дом был огромный и красивый. Но я сам его обживал, еще без Камилы. И решил, что это нехорошо. Любимая женщина, мать моих детей, должна поровну со мной принимать участие в обустройстве и создании нашего общего с ней дома. Ну и купил другой.
— Скажите, а специфическая семейная ситуация — ваши родители дважды разводились и трижды узами брака соединялись друг с другом — на вас не повлияла?
— Я бы не сказал, что эти своеобразные отношения меня травмировали. В нашей семье не принято было врать. Убейся, но говори правду. Понимаете? Ложь приводит к более разрушительным последствиям, чем содеянное, сам проступок, каким бы он ни был. В моей семье было море любви. Мама — педагог, учила медсестер. Отец хозяйничал на бензоколонках — некоторым образом имел отношение к нефтяному бизнесу.
В семье свято соблюдалось одно важное правило: если кто-то попал в беду, должен помнить — его в этой беде не оставят.
Можно было нахулиганить и услышать от матери или отца: «Хотя сейчас, в этот момент, ты и то, что ты сделал, мне очень не нравится, все равно я тебя люблю». (Смеется.) Чертовски важная штука — знать, что тебя любят, несмотря ни на что. Поэтому я очень дергался и переживал, когда решил бросить университет, где учился на юриста, и пойти в актерскую школу. Родители ведь приучили меня к мысли, что нужно работать с девяти до пяти, как все, получать честно заработанные деньги и с чистой совестью отправляться домой. (Смеется.) Позвонил отцу: «Пап, я хочу учиться на актера». Пауза. «Ты действительно этого хочешь?» — «Да, сэр!» — «Что ж, сынок, тогда дерзай. Но только попробуй не справиться!» Отец умер в 1992 году от сердечного приступа, так и не узнав, как справился сын с актерской работой. Я тогда снимался в фильме «Под кайфом и в смятении»… Знаете, как я эту свою первую большую роль получил? Выпивал вместе с одним из продюсеров в пабе. Даже и не знал, кто это. Он говорит: «Слушай, парень, а ты случайно играть не умеешь?» Я говорю ему: «Не знаю. Вроде как только в рекламе довелось сняться». А он: «Вот тебе адресок, приходи, есть роль — ну точно для тебя». Ну я и пришел на следующее же утро…
— А почему вы пару лет вообще не снимались — поговаривали даже тогда, что все, мол, был актер Мэттью Макконахи, да весь вышел…
— Я тогда решил немного оглядеться. Подумать. Подождать. Со мной так уже было. В молодости. Тогда я отправился в Перу — с одним рюкзаком. Путешествовал там дикарем. Черт знает как и где приходилось спать и есть, зато в голове быстренько все прояснилось и встало на свои места. Ну и в этот раз я подумал: надо, пожалуй, дождаться, когда меня что-то по-настоящему заинтригует. Чтобы я мог посомневаться — а смогу ли, потяну ли? И, как часто бывает в этом полосатом мире, мои мысли словно притянули к себе магнитом те предложения, которых я и ждал. Первым объявился Ричард Линклэйтер с ролью в «Берни» — вместе с Джеком Блэком и Ширли Маклейн. Затем Уильям Фридкин мне позвонил — насчет «Киллера Джо». Потом Стивен Содерберг с ролью бывшего стриптизера, потом Ли Дэниелс со своим «Газетчиком», ну и, наконец, Джефф Николс с «Мадом». И все эти фильмы я делал один за другим, один за другим. Невероятно. Но не знаю, может быть, еще буду сниматься в романтических комедиях.
— В общем, можно сегодня смело сказать: Мэттью Макконахи всем доволен…
— Именно так. Жизнь прекрасна, личная жизнь хороша, карьера, кажется, вполне себе недурна, а я лишь стараюсь все это всячески культивировать!