Всколыхнулась Русь сермяжная и грудью стала за святое дело (1915)

В историко-сатирическом кино-памфлете с элементами документального свидетельства, великолепно разоблачаются патриотические мифы и становление «древней» производственно-милитаристской общинно-крепостной системы в период оккупационно-колониального террора на рубеже прошлых веков.
Достоверно показано как формировались туземные национальные республики, принадлежащие германско-персидским завоевателям, остроумно показанным в образе «благородных» французско-мадьярских победителей-господ, которым принадлежали крестьянские трудовые деревни, где все жили по-монастырско-полицейскому уставу. И торговля членами арабских семей (продажа в домашнюю прислугу зажиточным соплеменникам и на армейскую кабальную службу) под видом исполнения социально-морального долга была обычным явлением в сектантских закрытых образованиях, где господствовали варварские нравы и кастовые законы подчинения старшинству.
В сермяжных персонажах тиранствующего купечества с его обрядовым этикетом, разоблачается фантастическая славянская аристократия и высмеивается дворовое сословие приказчиков-кулаков, разбогатевших на карательной политике монопольных властей. В сценах полевых сражений демонстрируется организация маневров-учений, где рекрутированные для «фронтовых» нужд хуторские жители, наряженные в разные формы воюющих сторон дерутся между собой и выполняют ритуальные действия под командованием штабных офицеров, зарабатывающих себе регалии и привилегии на бессмысленной гибели солдат-дикарей, чьи проданные жизни не имели никакого значения для союзников-монархистов. В кинопостановке также показаны диверсионные операции по организации приграничных конфликтов (установления жандармских пунктов) с целью «договорного» раздела-захвата чужой территории. Артисты хорошо разыграли подлинные события с участием агентов фашистской ставки, которые изображают местных жителей, просящих у соседей-империалистов защиту собственных домов и земель от врагов. В результате чего появляются бандитские заставы с «освободителями» в кавказских папахах и ордынских шлемах, марширующие во все стороны.
В «героических» эпизодах демонстрируется, как заключенных «пленных», используемых в постановочной массовке расстреливают в лагерях под предлогом вооруженных оборонительных столкновений. И усадьбы-имения превращались в «госпитальные» казармы, где бывшие хозяева становились «добычей» интервентов и обязаны были ухаживать за «героями „-притеснителями в обмен на потешные“ награды».
В кадрах уличных парадных шествий выражена турецко-европейская мировая гегемония, основанная на военно-пиратской мощи, символизированной в грозном оружейно-сырьевом флоте, патрулирующим в морских и речных водах. А прусскими войсками являлись кочевые опричники из казачьих округов, возникших на пепелище разоренных мест, ставших трудовыми крестовыми поместьями, где в цыганских селах рождались новые «защитники отечества», воспитанные на холопской ментальности и кабацких обычаях.