На респектабельную загородную виллу съезжаются многочисленные домочадцы и гости хай-класса, чтобы отметить 60-летний юбилей хозяина дома Хельге Клингенфельдта. Но первый же тост старшего сына Кристиана оглушает собравшихся шокирующим откровением. Оказывается, убеленный сединами добропорядочный буржуа и почтенный отец семейства, долгие годы растлевал своих детей, что и стало причиной самоубийства одной из дочерей.
Несмотря на последовавшее замешательство в рядах гостей, адекватного взрыва эмоций не случается. Все сглатывают горькую пилюлю и продолжают чинно потреблять пищу с богато сервированного стола. Тогда Кристиан делает второй разоблачительный выпад, после чего его объявляют сумасшедшим и спускают с лестницы. И лишь зачитанное под занавес прощальное письмо заставляет ряды гостей дрогнуть. Но и то, скорее, по причине окончательно испорченного аппетита, нежели из-за услышанной страшной правды…
Обратившись к реальному случаю из жизни, о котором режиссеру поведал некогда один из его знакомых (правда, тогда гости, услышав жуткую правду, тут же разошлись, чего авторы, естественно, не могли себе позволить в картине из чисто драматургических соображений), Томас Винтерберг жестко интерпретировал одну из самых актуальных фобий конца ХХ столетия — страх перед инцестом. «Торжество» аккумулирует в себе постулаты конфликтов Бергмана и Уильямса, Чехова и Олби. Притом что режиссеру чужды любые социальные разоблачения и антибуржуазный пафос, концентрация страстей человеческих достигает здесь шекспировских масштабов. Семейный конфликт приводит к тому, что патриарха-юбиляра все же смещают с его трона. Стараниями старшего сына умело пользуется младший отпрыск:, который уже к исходу «праздничной церемонии» берет на себя бразды правления.
Нервная динамичная манера съемки, стилизованная под любительское home video, вполне может вызвать у кого-нибудь идиосинкразическую реакцию, а то и приступы ЦП. При очевидном пренебрежении молодого режиссера к «святая святых» — кинокамере (все снималось на мобильную и легкую цифровую видеокамеру, и, будучи смонтированным, переводилось на кинопленку), фильм отличает виртуозность формы. Его дробный, неровный ритм наполняет экран той витальной энергией, которая привносит в зрительские чувства искомый авторами дискомфорт.
В 1998-м году эта картина произвела настоящий фурор на фестивале в Канне. Но, главная ее миссия заключалась в другом: именно Festen положил начало манифесту «Догма-95», получившему вскоре всемирную известность. В «Догме» амбициозные датчане во главе с Триером обозначили те правила, по которым собирались снимать фильмы, и которые, на их взгляд, должны были спасти кино от очередного кризиса. Судя по тому, что у них вышло, «Догма» появилась в нужное время и в нужном месте.
