Пленный (2008)

«Хочу предупредить: если кто-то намекнет на гомосексуальную ориентацию наших актеров, мы с вами будем судиться», — приветствовал журналистов на сочинской пресс-конференции режиссер «Пленного» Алексей Учитель.

Двое российских военнослужащих спускаются с перевала в долину, к своим. Задание — выпросить подкрепление для подстреленной в горах колонны. Подкрепления солдатам не дают, зато их угощают солянкой, а один даже успевает по-быстрому перепихнуться с прачкой. После обеда ребята участвуют в контртеррористической операции по отлову заложников (завтра их вместе с изъятыми боеприпасами обменяют на муку и тушенку), захватывают себе симпатичного пленного и ведут его в горы. По дороге, полной приключений, опасностей и музыки Десятникова, между русским Рубахиным и чеченцем завязывается как бы дружба — до первой переделки.

Причем тут актеры? Откуда такая нервозность? Да вот откуда — фильм Учителя снят по мотивам рассказа Владимира Маканина «Кавказский пленный», в котором, честно, гомосексуальности нет, но эротики хватает: «Но вот тепло тела, а с ним и ток чувственности (тоже отдельными волнами) стали пробиваться, перетекая волна за волной через прислоненное плечо юноши в плечо Рубахина... И тут же напрягся и весь одеревенел, такой силы заряд тепла и неожиданной нежности пробился в эту минуту ему в плечо, в притихшую душу».

К славе Алескея Ефимовича нужно признать, что в фильме это ток чувственности пресечен раз и навсегда. Солдат Рубахин смотрит в симпатичное лицо пленного чеченца (его играет грузин Ираклий Мцхалая) и видит там просто хорошего парня (особенно на контрасте с волчьей суровостью бородатых моджахедов, на которых русские постоянно смотрят в оптический прицел). Что ему делать с этим парнем, не очень понятно: отпустить нельзя, пристрелить жалко, трогать неловко, а бить рука не поднимается. В общем, остается одно: «если друг оказался вдруг, парня в горы тяни, рискни».

Что ж, Кавказ в «Пленном» и правда хорош, вся военная кухня поставлена очень пристойно и довольно правдоподобно, а когда режиссер начинает через оптический снимать издевательства боевиков над нашим пленным, даже возникает саспенс! Другое дело, что раньше эти горы и долины были всего лишь сценой, на которой боролся устав и непредвиденные ошеломляющие чувства, теперь же ландшафт/пейзаж, по которому бредут люди, и есть самое главное. Понять режиссера можно: как старый солдат, он не стал копаться в тонкой душевной инженерии, во всех рискованных переживаниях и влечениях, а сделал то, что так хорошо умеет, — «Прогулку» по горам. А вы что, правда ждали «Смерть в Венеции»?