В одном интервью ты говорил, что «кино — это в первую очередь развлечение». Можешь сказать, что съемки «Снегиря» были развлечением? По эту сторону экрана кажется, что вы все там страдали!
Макар Хлебников: Если постоянно находиться в состоянии дикой серьезности и ответственности, может пропасть эксперимент. Понятное дело, что съемки фильма — это огромная работа, бюджет, но если к этому относиться очень монотонно все время, то может потеряться веселое настроение на площадке. И обеспечивается оно благодаря съемочной группе. Если режиссер веселый, значит, все остальные тоже будут веселые.
Ты играешь студента мореходки, который впервые оказывается на борту рыболовецкого траулера и совершенно не понимает, что его там ждет. А самому тебе сложно было вникать во всю эту рыболовецкую рутину?
Да, это было очень тяжело. Уже после того, как меня утвердили на роль, я еще долго сидел и думал, как мне это все изобразить. Мы смотрели материалы, которые режиссер-документалист Зака Абдрахманова отсняла для нас на рыболовецком судне. Впервые увидели эти непонятные коридоры, это клаустрофобическое пространство размером метр на два… Но основное знакомство произошло благодаря ассистентам по ловле рыбы, которые нам помогали. Они рассказали, собственно, как ловят рыбу, про технику безопасности. Вникать в это оказалось крайне интересно.
Ты в итоге научился треску-то потрошить?
(Смеется) Ну, как сказать… Вообще, единственная причина, почему я не люблю ловить рыбу, — потому что ее надо чистить. Нет, я, наверное, не умею до сих пор треску чистить. Но в сцене, где я ее режу, был действительно тупой нож! Мне поставили задачу — сыграй, как ты хреново режешь рыбу. Стараться даже не пришлось.
Что вообще тебя зацепило в истории «Снегиря»?
Мне понравилось, что это очень объемная история. Далеко не всегда в одном сценарии собрано такое огромное количество драм. Если говорить про моего героя Никиту, я как-то вдруг понял, почему он мне нравится. Ведь изначально он кажется каким-то странным чуваком, он не вписывается. Вроде он тоже должен строить серьезную мину, а на самом деле он просто остается собой. Мне было интересно изобразить такого парня.
Ты в чем-то похож на Никиту? Близка тебе его беззаботность?
Какие-то мои черты в этом персонаже есть, но в целом Никита — это абсолютно не я. Окажись я в подобных условиях, то, скорее всего, повел бы себя как второй герой, Максим (Олег Савостюк, — прим.), который попытался приспособиться и стать своим. Я бы просто с самого начала понимал, где я нахожусь. Читая много историй о том, как на рыболовецких суднах в 90-х и 2000-х были матерые бандиты, я понимал бы, что это место не для шуток.
Твой герой внезапно для себя оказывается в компании суровых недружелюбных мужиков, которые еще и издеваются над ним. А в жизни ты сталкивался с травлей когда-нибудь?
Мне кажется, любой ребенок в школе проходит этапы знакомства с травлей. Я сам проходил это, приходилось отбиваться. Но в моем случае это сделало меня сильнее и лучше. У Никиты проблема в том, что он не может покинуть рыболовецкое судно, пока не закончится траление. Пока не пройдет месяц, он никак не может сбежать и должен продолжать коммуницировать, заниматься своим делом. Это тяжело. В школе ты примерно в таких же условиях находишься.
Как ты считаешь, вот эта дедовщина и травля останутся типичным явлением среди молодого поколения, представителем которого является и Никита?
По своему опыту могу сказать, что если кто-то пытается травить другого человека, значит, у него самого есть психологические отклонения, проблемы. Мы, к сожалению, от этого никогда не избавимся, случаи травли будут происходить всегда. Вопрос в том, насколько это будет часто и допустимо.
Самое крутое, что сейчас есть, — наше поколение занимается тем, что лечит свои ментальные проблемы. Потому что предыдущие поколения этого стеснялись. Конечно, у человека, который чаще посещает психолога и решает свои проблемы, пропадает желание издеваться над кем-либо. Отсюда, соответственно, и меньше токсичности в целом.
А какой вообще этот современный герой молодого поколения?
Мне кажется, очень сложно выделить какие-то общие черты. Да, раньше были определенные герои времени — «Курьер», «Брат»… Общаясь со своим окружением сейчас, с людьми моего возраста, я все больше замечаю, как сильно повлияла глобализация. Все очень разные. Наверное, в этом и есть особенность — мы очень-очень разное поколение. И очень непредсказуемое. Выявить какого-то героя, актера, который олицетворял бы нынешнее время в одном своем проявлении — невозможно.
Никита пошел в плавание, как он сам говорит, по приколу. А ты часто делаешь что-то по приколу?
Конечно. Надо всегда жить по приколу! Если все время переходить на рациональное мышление, пропадает самая важная вещь — просто сделать. Есть у тебя возможность пойти на рыболовецкое судно — иди. Если действительно хочешь, конечно.
А ты сам пошел бы?
Да, конечно, это очень круто. Путешествовать — это классно, так или иначе. И ставить перед собой сложные задачи, чтобы с ними справляться, получать опыт, а потом рассказать об этом внукам. Если вот так человека выцепить из его обычной жизни и погрузить на рыболовецкое судно, в море, это же офигеть какое впечатление. И огромный личностный рост. Как научиться заново ходить!
То есть выходить из зоны комфорта — это про тебя?
Да, это же про преодоление страхов. Чтобы обрести свободу, надо идти против себя. Но что мне действительно тяжело дается, так это переход из дисциплины, дабы выйти из зоны комфорта, в мотивацию. Когда ты просто по своему желанию это делаешь. У меня еще это не выработалось, я пока могу только дисциплинированным быть.
Съемки у папы — это зона комфорта или все-таки нет?
Первые три дня это не было зоной комфорта. Больше всего меня пугало то, что у нас не получится четких отношений актера с режиссером. Причем я боялся не за себя, что не смогу относиться к отцу как к режиссеру, а что отец будет воспринимать меня как сына, в первую очередь. Но на третий день я точно осознал, что ничего такого нет, и страх прошел. Это очень круто, очень профессионально.
Как вообще тебе работается с папой? Он строгий режиссер?
Ну, как и любой режиссер. У нас не было каких-то сложных ситуаций, когда Борис повышал голос или еще что-то. Но были сложные сцены.
Какие, например?
Мне очень тяжело плакать. Приходится по десять минут себя накручивать. Я в принципе с детства себя приучил, что мужчина не может плакать. Видимо, поэтому мне это очень сложно дается. Отец рассказывал, что есть актеры, которые могут плакать левым глазом, правым глазом, потом вместе. А в моем случае это сложный навык, который я стараюсь лучше изучить.
Тебе вообще близко кино Бориса Хлебникова? Есть любимый фильм?
Да. Я очень люблю юмор во всех его фильмах, которые были до «Аритмии», а любимый — «Свободное плавание». Ситуативный юмор, когда шутка за шуткой, как, например, у Гая Ричи или Такеши Китано, — это очень круто, я мечтаю овладеть этим мастерством.
А про кого еще из режиссеров ты бы мог сказать, что это твое?
Тут по классике — Ричи и Китано я уже назвал, еще Квентин Тарантино. И… Гаспар Ноэ!
Следующий фильм с твоим участием — новый продюсерский проект Бориса Хлебникова «Кончится лето». Что у тебя за персонаж?
Я играю парня, который с отцом и братом живет в Якутии. Собирается поехать учиться. Он еще совсем молод и немного потерян. Было тяжело входить в это состояние, это работа, которая расшатывает психику. В принципе, Якутия — такое место, которое нужно посетить любому гражданину России. Вы лучше расспросите про эти края Юру Борисова, он в еще более ярких красках опишет, что такое Якутия. Его это место очень долго не отпускало.
Как, кстати, тебе с Юрой Борисовым работалось?
С Юрой Борисовым было очень здорово работать. За ним дико интересно наблюдать. И он очень круто готовится к роли. Сам процесс подготовки ты как бы не видишь, но когда он в кадре — это видно. И действительно держит зрителя.
Ты на себе ощущаешь какой-то груз ожиданий, страх не оправдать чьих-то надежд? В «Снегире» же конфликт отцов и детей — один из главных. Старшее поколение всегда недовольно младшим, его инфантилизмом…
Нет, мне в этом плане повезло. Вообще проблема отцов и детей связана с тем, что отцы совершенно не понимают своих детей. Этот дисконнект, мне кажется, будет всегда. Происходят глупые ситуации — врывается отец к ребенку и вырывает кабель от компьютера. Но он не понимает, что ребенку действительно интересно то, чем он занимается. Может, его будущая профессия связана с IT.
Кстати, как думаешь, у детей режиссеров и других представителей творческих профессий на самом деле есть выбор в этом плане? Когда с рождения крутишься в этой среде, сложно рассматривать что-то кардинально другое, вроде того же IT?
Да, это хороший вопрос, потому что генетически нам же передаются определенные способности наших родителей. Но я, например, на протяжении всего своего детства думал о кардинально других профессиях — пойти на компьютерного мастера, в то же IT, редактировать фотографии, заниматься монтажом. Но все изменилось в тот момент, когда я попал на съемочную площадку. И я офигел, что это не было похоже на рекламу «Бургер Кинга» — приходите в наш коллектив, будет весело. Кинематограф и то окружение, что мне попалось, — это как оказаться в подпольном клубе нердов, которые угорают по настолкам. А ты при этом такой же нерд, который тоже любит настолки. Я вдруг понял, что очень хочу в этом клубе состоять.
В итоге ты сейчас учишься на режиссуре в Московской школе кино у Алексея Попогребского.
Да, я под огромным впечатлением от учебного процесса.
Снимаете уже что-нибудь? Можешь сформулировать темы и жанры, которые тебя интересуют?
Да, есть несколько снятых работ, игровых и документальных. Меня сейчас в первую очередь интересуют драмы и комедии. Все мои синопсисы сосредоточены на взаимоотношениях людей. Более точно пока не могу сказать.
Легко поступил? Не испугало, что в профессию чаще идут люди уже с каким-то опытом?
Это как раз тот случай, когда получилось «по приколу». Это действительно смешно — 19-летний парень пробуется на режиссуру без какого-либо режиссерского опыта. Я отправил работы, которые требовались для поступления, но был готов, что меня не возьмут, что буду пробовать и на второй, и на третий год. А тут взяли с первого раза. Что-то их зацепило в моих работах, мне было дико приятно. Я один из самых младших в группе, в основном коллегам за 27 лет.
А папа поддерживал тебя? Не пытался оградить от режиссерского пути?
У него абсолютно прекрасная тактика, я считаю, так должен делать каждый родитель — просто не влезать. Если просят совета, давать совет. Если не просят — ничего не говорить. Потому что нет ничего плохого в том, чтобы ошибиться.