В «Побочном эффекте» вы сыграли свою первую большую главную роль. Как ощущения?
— Это действительно одна из первых моих больших ролей, так что с самого начала это был вызов. Когда на почте после слов «главная» и «роль» я увидела еще и «ведьму», интерес только возрос! И жанр, и сама история меня очень зацепили.
Уже много лет я слышу от своих друзей и педагогов в институте, что Ревенко нужно играть ведьму или вампира, что-то про потусторонний мир. Как-то это всегда было со мной, и наконец-то все сложилось.
Да, вы как-то говорили о себе как об актрисе с инфернальной внешностью. Роль Мары в этом смысле вам идеально подходит. Расскажите, как вы над ней работали?
— Я стала смотреть много фильмов этого жанра, потому что, если честно, до этого не была с ним особо знакома. Мне помогало погружение в эту атмосферу. Что касается образа, я как-то сразу почувствовала близость к героине и, наверное, впервые расслабилась, будучи на площадке.
Вам хочется и дальше работать с этим инфернальным образом, развивать его?
— Даже не знаю. Сейчас уже кажется, что этот образ скорее навязан мне. Зловещий взгляд, инфернальная внешность… Я просто так воспринимаюсь, хотя сама себя совсем не ощущаю инфернальной личностью. Когда я про себя такое в первый раз услышала, мне очень понравилось, и я как-то тянула это за собой.
А сами вы кого хотели бы сыграть?
— Это самый сложный вопрос, мы даже с коллегами в шутку устраиваем друг другу интервью – какая у вас роль мечты? Но пока у меня ее нет. Я бы мечтала сняться у Годара в 60-х. Вот это была бы роль мечты! Если можно было бы вернуться в прошлое…
Значит, вы девушка французской новой волны?
— Да, я очень это люблю и готова пересматривать бесконечно.
По идее, гипнотизеры — хорошие психологи. Ваш отец — психиатр, мама — психолог. Вы брали у них консультации, готовясь к роли?
— У меня это уже в крови!
А сами никогда не ходили к гипнотизерам или гадалкам?
— Нет, никогда. Я сама была гадалкой один раз, в детском лагере. У нас был день самоуправления, где были какие-то ненастоящие деньги, которые мы друг у друга зарабатывали, как могли, чтобы потом купить сладости. И вот я придумала быть гадалкой.
А есть ли что-то, на ваш взгляд, в «Побочном эффекте» новаторское, самобытное?
— Да, мне кажется, что это кино сделано на стыке жанров, я даже не могу что-то подобное вспомнить. Это смешение жанров очень отличает «Побочный эффект» на фоне остального — то это психологическая драма, то артхаус, то ужастик, а где-то и сказка.
Вообще, местами «Побочный эффект» напоминает «Солнцестояние» Ари Астера. Любите такие ужасы?
— Да, мне такое очень нравится! Еще вспоминается Джордан Пил с его «Прочь» и «Мы». Для «Прочь», конечно, нужна выдержка — во время просмотра бывают моменты, когда ничего не понимаешь.
Можете вспомнить самую страшную, на ваш взгляд, сцену в кино?
— Одна из сцен оригинального «Звонка». Я смотрела в детстве, с подругой, на даче. Было так страшно, что я побежала домой, а там все открыто и никого нет. Оказалось, бабушка ушла в гости. Но мой ужас подкрепился эмоциями в тот момент. То есть я сейчас понимаю, что мне было прямо на самом деле страшно во время фильма – настолько, что было желание куда-то убежать.
Вы как-то в шутку (или не в шутку?) сказали, что актерский путь для вас выбрали родители, полагая, что, проигрывая разные роли, вам будет легче адаптироваться в жизни. Они оказались правы?
— Конечно, путь выбирала все-таки я. Но вообще именно родители, а не профессия, помогли мне освоить все эти социальные игры. И в профессии мне помог тот фундамент, который у меня уже был изначально. Сейчас, поскольку работа занимает больше половины времени точно, то профессия и есть моя социальная среда. Как задумывалось родителями, я буду играть в театре, и вне работы мне это будет помогать. А этого внерабочего пространства оказалось не так много, театр сам стал образом жизни. Поэтому мне сложно ответить на этот вопрос.
А что вам помогло адаптироваться к условиям сегодняшнего дня? Как вообще переживаете, что происходит в мире? Есть ли тревожность?
— У меня ушла тревожность. Я впервые стала заниматься с психологом, хотя сама всегда скептически к этому относилась. Но пандемия все изменила. Мне хотелось уберечь своих близких от одних и тех же тревожащих меня вопросов. Вначале я очень боялась заболеть, а еще больше кого-то заразить… С этим я быстро разобралась, и уже мне не страшно.
Все, что я могу сделать, чтобы уберечь себя и близких, я делаю. И этот минимум может совершать каждый — мыть руки и носить маски. Я верю, что это помогает. Я знаю, много людей в отрицании, но я не из их числа.
Ваша духовная связь с друзьями и коллегами из Гоголь-центра в эти времена еще сильнее укрепилась?
— Я почувствовала поддержку актерской братии. В условиях карантина все записывали «сторис», делились своим настроением, мы обменивались комментариями даже с теми актерами и актрисами, с кем не так близко общаемся. В трудную минуту мы все поддержали друг друга.
Сейчас сформировалась новая волна молодых российских актеров, за которыми очень интересно наблюдать. Что вас объединяет, как вам кажется?
— Мы — те, кто мы есть. Возможно, это связано с обучением в театральных институтах. Уход от канонов помог поступить тем людям, которых раньше не брали, и дал им возможность развиваться, сохраняя себя. Каждый выбирает свой путь и идет по нему.
Как будто исчезли общие правила, что нужно сделать, чтобы стать актером. Грубо говоря, если ты идешь во МХАТ, ты должен быть высоким. Когда ушли эти стандарты, появилась независимость, свобода — не только внутренняя, но и в пространстве нашей области. Это помогает идти своим путем и это нас объединяет.
Достаточно ли ресурсов у российского кино, чтобы полностью раскрыть вас, молодых талантливых актеров? Или не хватает объема и разнообразия интересных сценариев, а значит и ролей?
— Я считаю, что достаточно. Просто всему свое время.
У кого хотели бы сняться?
— У Нигины Сайфуллаевой. Ее фильмы во мне отзываются. Я очень хотела поработать с Оксаной Бычковой, и это случилось. С Константинопольским удалось поработать этим летом. Еще Адильхан Ержанов, режиссер из Казахстана. На ММКФ в этом году была премьера его фильма «Черный, черный человек». Мне бы очень хотелось поработать с ним, погрузиться в его мир.
Смогли бы ради роли, как Александра Бортич, например, набрать вес? Существуют ли для вас какие-то табу?
— Я никогда еще не сталкивалась с такого рода препятствиями. Табу у меня нет, но я бы не стала рисковать жизнью, это точно. То есть даже бы со страховкой не стала прыгать откуда-нибудь. Со стороны меня всегда это восхищало и пугало — как же это ощущается, что потом чувствует организм? Я очень трепетно отношусь к здоровью, своему и окружающих.
Вы что-нибудь выделяете для себя из актерского арсенала молодых зарубежных коллег, чего не хватает у нас?
— Нет, не выделяю совершенно. Сейчас у меня период просмотра советского кино, и я не чувствую большой разницы, даже смотря эти фильмы. Но там в каждом кадре я вижу такую чистоту, чистоту мысли. Я связываю это со временем. Действительно, сегодняшнее количество информации засоряет все пространство вокруг нас и делает невозможной эту прозрачность и легкость. Это никак не связано с актерской игрой или школой — а просто со временем, которое меняется. И мы вместе с ним.
Есть кто-то, кто вам близок в артистическом плане из актрис советского кино?
— Сейчас думаю над вопросом и понимаю, что в советское время кино было настолько ориентировано на мужчин. Поэтому так легко не могу ответить на вопрос.
А российское кино больше ориентировано на женщин?
— Мы к этому идем. И это прекрасно.
Вам сейчас комфортно в актерской профессии? Не хочется, как некоторые ваши коллеги, замахнуться на режиссуру?
— Я придумала для себя, что за всю жизнь должна снять хотя бы одно короткометражное кино. Но когда этот момент наступит, я не знаю. Просто хочется попробовать себя в режиссуре, снять маленькую историю когда-нибудь.
На самоизоляции не было такого шанса?
— Это очень сложно.
Я как-то раз начинала писать сценарий и дальше первого предложения не продвинулась. Познакомившись с режиссером Филиппом Юрьевым, снявшим «Китобоя», и услышав, что он писал сценарий семь лет, я поняла, что одно предложение — это нормально!
Просто много всего должно произойти, чтобы случилось это произведение искусства. Когда ты смотришь «Китобоя», ты видишь, что проделана такая колоссальная работа. Семь лет — еще даже не самый большой срок.
Какие проекты у вас сейчас в работе?
— Третий сезон «Содержанок», конечно! Будет расширение роли, стремительное развитие и взросления персонажа. Больше сказать пока не могу.
Подробнее о фильме
Что из последнего просмотренного вас впечатлило?
— «Китобой», например. «Зигзаг удачи» я недавно пересмотрела и поняла, что это мой любимый фильм. У меня какая-то неделя фильмов с Евгением Леоновым. Поэтому все, что на языке сейчас вертятся, — это фильмы с ним. «Слезы капали» Данелии. Вы спрашивали про советских актрис, а мне сейчас хочется быть Евгением Леоновым (смеется). Из недавнего я посмотрела «Хорошего человека», мне понравился, я очень люблю актеров, которые там играют. «Нормальные люди» — я смотрела и плакала в каждой серии — понемножку.
Вам пока не поступало предложений из-за границы?
— Пока нет. Но, конечно, я хотела бы сняться в международном проекте. Это следующий шаг.
Беседовала Екатерина Комаровская