Валерий Тодоровский — о Козловском, Петрове и гипнозе

Валерий Тодоровский ходил на сеансы к известному гипнотизеру, собирается снимать новый сериал и считает, что через некоторое время мы увидим хорошие фильмы о жизни в период COVID-19. Об этом известный режиссер рассказал «Известиям» по случаю выхода в широкий прокат своей новой картины «Гипноз».

После крупных в постановочном плане картин — «Большой» и «Одесса» — вы сняли камерную историю. Устали от масштабности?

— Да, правда, я устал от больших картин. Хотел сделать камерный фильм и одновременно рассказать волнующую меня историю. У многих сложилось впечатление, что в фильме показана моя биография. Когда мне было около 12, я случайно попал в лабораторию профессора и тогда популярного гипнолога Райкова. Владимир Леонидович был выдающимся человеком, его деятельность необыкновенно меня заинтересовала. Потом я забыл про походы к профессору, но прошли годы, воспоминания вернулись, я понял, что об этом надо снимать. Когда два года назад вместе со сценаристкой Любовью Мульменко мы искали темы для совместной работы, я рассказал ей о мире гипноза. Она загорелась.

Вы сами поддались гипнозу Райкова, когда были подростком?

— Нет. Когда Владимир Леонидович пытался меня гипнотизировать, ничего не получалось — слишком я все контролировал. Когда мы с ним расставались, я сказал: «А вам все-таки не удалось меня загипнотизировать». На что он ответил: «Откуда ты знаешь»? (Смеется.) И я подумал: а вдруг действительно было, а я просто не помню? Эта мысль не отпускала меня долгие годы. Если бы не та фраза, может, я бы вытеснил воспоминания и больше не вернулся к ним.

В фильме вы снимаете только одного широко известного артиста, Максима Суханова, который уже играл в вашей картине «Страна глухих». Почему именно Максим показался вам подходящим на роль гипнотизера?

— Причина «он уже снимался» — скорее недостаток, ведь я люблю новых артистов. Обратите внимание, по моей фильмографии не кочует одна и та же обойма актеров. При этом я не говорю, что не буду никого снимать второй раз. С Максимом Сухановым последний раз я работал в 1997 году, то есть более 20 лет назад. С тех пор и я стал другим человеком, и он тоже. На роль Волкова я выбрал его, потому что, на мой взгляд, он на нее идеально подходит. В нем есть мощь, харизма, энергия, интеллект, масштаб личности, который нельзя «сыграть». Это был безальтернативный кандидат.

Второй главный герой — малоизвестный актер, мальчик. С подростками сложнее работать, чем с взрослыми артистами?

— Когда твоему главному герою 15 лет, вряд ли можно найти известного актера на его роль. Хотя есть дети, которые с десяти лет играют в кино, но я не большой их поклонник. Снимавшийся у меня Сережа Гиро — сложившийся артист. Он не просто прекрасно работал, но и человечески, профессионально делал свое дело осмысленно, мне с ним было легко. Как и Степа Cереда, сыгравший в «Одессе» сына главных героев. В «Гипнозе» он тоже есть. Очень мне полюбился. Если у меня будут для него роли, всегда буду его звать.

В фильме есть еще замечательная молодая актриса Полина Галкина, которая, кстати, первый раз снялась в кино. Это признак того, что наше кино не очень любопытно до новых лиц, потому что Полина прекрасная актриса, а ее не снимают, снимают одних и тех же.

Как вы относитесь к одним и тем же лицам в нашей киноиндустрии?

Это вредит артисту?

— Это вредит в первую очередь мне, зрителю. Мне скучно на них смотреть. Кроме того, есть момент недоверия — если ты видишь артиста каждые два месяца в новом фильме, ему все труднее убедить меня, что он именно тот персонаж, о котором идет речь в сценарии. У меня в голове смешиваются его герои.

Вы об Александре Петрове?

— С Петровым другая ситуация, я бы сказал, что он не относится к этой категории. Его действительно было много последние годы, больше всех, наверное. Но это история про звезду. Когда вдруг обнаруживается, что есть артист, фильмы с которым собирают большую кассу, все хотят использовать его в своих корыстных целях. А поскольку звезд немного — на мой взгляд, на сегодняшний день в стране только два таких актера, — то приглашают именно Петрова.

Кто же эти две звезды?

— Данила Козловский и Александр Петров. Для такой страны, как Россия, это мало. Представьте, режиссер приходит к инвесторам, а они говорят: ты знаешь, мы запустим съемки фильма, но нам нужна звезда. Вот и получается, что поскольку таких актеров только два, они много снимаются. Но есть же еще просто хорошие артисты, которые из картины в картину переходят.

При этом вышеупомянутые актеры все равно подвергаются критике в соцсетях, многие считают, что «их много».

— Должен вас разочаровать, те люди, которые ходят в кинотеатры и платят деньги, практически не присутствуют в твиттере и фейсбуке. Такие комментарии пишет небольшой круг людей, 5% потенциальных зрителей, а те, кто вечером с девушкой идет в кино оторваться, — в соцсети не пишут. Посмотрите, сколько денег собрали фильмы с Петровым. Если бы он снимался в неуспешных, тогда был бы вопрос, зачем его много снимают? Думаю, нельзя проецировать мнения небольшой группы на всю аудиторию.

Вернемся к вашему фильму. В нем полноценным героем можно назвать снег. За что вы его так любите и что он символизирует?

— Это художественный прием. Снег ничего не означает, кроме того, что я хотел сделать фильм, в котором будет идти много снега. Мы снимали весь фильм с бесконечными снегомашинами, с ревом ветродуев. Это было дорого, мучительно, он лип к лицу, это всех достало. Он очень усложнял процесс, потому что постоянно его было то мало, то много, то он летел не туда.

Вы сняли камерный психологический триллер, а думаете о кассовых сборах, фестивальной судьбе картины?

— В ситуации, в которой мы сейчас находимся, вообще ничего не понятно. У камерных фильмов нет такого коммерческого потенциала, как у больших блокбастеров, но есть достоинство — стоят они меньше. И в случае если он соберет небольшую кассу в разных местах и его купит телевидение, то вполне может окупиться.

Можно еще и сериал снять. Не планируете?

— Как раз собираюсь весной. Раз в жизни снимал сериал («Оттепель». — Прим. ред.), мне захотелось снять еще один. У меня есть очень хороший сценарий для этого.

В нашей прошлой беседе вы говорили, что сейчас самое время осмыслять 1990-е. Пандемия внесла коррективы? Может быть, надо снимать об этой чуме?

— Нужно снимать то, что хочется, если есть такая возможность. По поводу пандемии я много думал. Мой товарищ Тимур Бекмамбетов считает, что после пандемии любой фильм будет смотреться как ретро, потому что мир теперь делится на до и после. То есть он считает, что если ты снимаешь фильм, в котором нет пандемии, то это про далекое прошлое. Я так не думаю, потому что, как выяснилось, после снятия карантина люди начали жить будто ничего не было.

Другой вопрос, что пройдет время и будут сняты фильмы про карантин, про весь этот период, потому что попытки зум-сериалов, на мой взгляд, оказались несостоятельными. Я не поверил в них. Настоящая рефлексия этого события еще появится, и мы увидим фильмы, сериалы о жизни в период COVID-19. Но еще рано, мы еще внутри этого процесса находимся. Поэтому я буду снимать про жизнь без карантина и эпидемий, со звездами, которых еще никогда не снимал.

Какие проекты вашей кинокомпании скоро ожидать? Осваиваете ли вы интернет-платформы?

— Да, как раз новый сериал будет снят для одной из платформ, если все сложится. Есть три проекта, которые, надеюсь, выйдут до нового года, три новых сериала. На «России» выйдет «Бомба» — история создания в Советском Союзе атомной бомбы, режиссер Игорь Копылов. Потом стартуют «Оптимисты 2», которых сделал Алексей Попогребский. Мне кажется, что второй сезон [сериала] даже круче первого. Третьим выйдет «Обитель» Александра Велединского по роману Захара Прилепина о жизни заключенных в советском Соловецком лагере особого назначения. Очень сложный фильм, но, мне кажется, мощный, с большими артистами.

Беседовала Анна Позина