Юлия Снигирь, одна из самых успешных молодых российских актрис, сыграла главную роль в телевизионном фильме «Кровавая барыня». Прежде Юлии уже приходилось создавать непростые образы — от императрицы до следователя. Теперь же она перевоплотилась в Салтычиху — так народная молва называла помещицу Дарью Салтыкову, замучившую десятки крепостных крестьян. В интервью актриса рассказала о том, как проникла во внутренний мир своей героини и каких проектов не хватает нашему кино.
Как вы решились на роль одной из самых страшных женщин в нашей истории? Она же действительно была чудовищем.
— Согласиться на роль, когда ты совершенно не понимаешь, как ее играть, — это профессиональный вызов. Поэтому я и решила рискнуть.
Вы пытались для себя как-то оправдать вашу героиню? Почему она стала такой жестокой?
— Конечно, она не была здоровым человеком. Мы можем лишь предположить, что именно творилось в ее голове. Мне показалось, что Дарья всю жизнь находилась в диалоге с Богом. Она то благодарила его, то злилась. Даже конкурировала с Ним. Она считала, что «право имеет», понимаете? На все. И не нужно забывать, что в то время жестокое обращение с крестьянами было нормой. Просто неуправляемые вспышки гнева и страшная параноидальность Салтычихи довели эту ситуацию до крайней степени. Ее жестокость невозможно оправдать, но к ней самой все же можно проникнуться жалостью. Мне очень, очень жаль Дарью, но именно ту Дарью, какую я пыталась показать.
Режиссер определяет жанр сериала как «страшную сказку». А вы в детстве любили страшные сказки?
— Я всегда любила сказки Бажова. За красоту и мистику. Когда я играла Салтычиху, думала о Хозяйке медной горы, конечно. А недавно наткнулась на сказки Платонова. Но мне кажется, для детей они слишком страшные.
Вы играли Екатерину II, и вот снова проект, где действие происходит в екатерининскую эпоху. Рады были вернуться в это время?
— Честно? Не рада. Каждое время по-своему сложное, но все-таки сейчас мы в бытовом плане изнежены. Для нас отсутствие Wi-Fi — уже дискомфорт. А в XVIII веке женщины, например, всю жизнь мучились в корсетах и пышных тяжелых юбках. Лично у меня от этих платьев чудовищно болит спина.
Я бы не хотела жить в то время, хочу жить здесь и сейчас.
А как изменились женщины за это время, на ваш взгляд?
— Как изменились… Помните, что Булгаков сказал по этому поводу? Когда Воланд посетил Москву: «Люди как люди… в общем, напоминают прежних». Действительно, люди все те же, и задача артиста, играющего исторического персонажа, как раз это и показать.
Кого сложнее играть — царицу или чудовище в образе красивой женщины?
Легких ролей не бывает. Иногда в легкости — сложность. Попробуй сыграй следователя так, как до тебя не играли сотни других артистов. Особенно если твой герой просто ходит с многозначительным видом и осматривает места преступления.
— Роль Салтычихи далась мне кровью. Есть такой фильм «Клетка» с Дженнифер Лопез в главной роли. Там ее героиня проникает во внутренний мир серийного убийцы. Буквально. Вот то же самое я пыталась проделать с Салтычихой. Это очень неприятно.
Кстати, Салтыкова особенно ненавидела именно женщин — им от нее доставалось больше всего. Как считаете, бывает ли настоящая женская дружба?
— Нам осталось еще обсудить тему феминизма и сексуальных домогательств. Я не делю дружбу на женскую и мужскую. Мне кажется, она либо есть, либо ее нет — зависит от человека.
В последнее время вы чаще задействованы в многосерийных телевизионных фильмах, а не в полнометражных проектах. Вам больше нравятся длинные истории?
— Нет, я не очень люблю длинные истории. Держать линию роли на длинной дистанции — очень сложно. Но у нас не так много фильмов с интересной драматургией и героями. Именно из того, что конкретно мне предлагают, сериалы оказываются интереснее, сложнее, неожиданней, чем полнометражные фильмы. Поэтому я чаще выбираю их.
Каких фильмов, на ваш взгляд, сегодня не хватает в нашей киноиндустрии, чего ждет российский зритель?
— Не хватает фильмов режиссерских, а не продюсерских, но при этом с хорошим бюджетом. Но это нормально, наверное. Их везде не хватает, не только у нас.
