Валлиец Люк Эванс дебютировал в кино в 2003 году. Заметный подъем в карьере актера начался в 2010-м, когда Люк сыграл сразу несколько удачных ролей: Зевса в фильме «Война богов: Бессмертные», Клайва Ричардса в ленте «Секс, наркотики и рок-н-ролл» и Энди Кобба в «Неотразимой Тамаре». Затем он снимался в фильмах «Мушкетеры», «Форсаж 6», «Ворон», «Никто не выжил». В 2014-м исполнил главную роль в «Дракуле». Сегодня Люк Эванс уже в статусе звезды дослужился до почетного права убить дракона в очередном выпуске знаменитой франшизы по произведениям Толкина о приключениях хоббитов. Корреспондент «Ленты.ру» встретился с Люком Эвансом в Лондоне, чтобы расспросить его о Питере Джексоне, игре воображения, стрельбе из лука и страшном невидимом драконе.
Трилогия подходит к концу. Какие чувства испытываете?
— Грусть и блаженство одновременно. Если помните, в первом фильме меня не было, и я как дурак ждал целый год, чтобы увидеть себя на экране в образе Барда Лучника. И вот я наконец дождался триумфа моего персонажа, и это потрясающе! При этом, конечно, очень печально, что все заканчивается. Это большая глава не только в моей карьере, но и для всех тех, кто имел отношение к этой франшизе. Я был только в двух из шести фильмов, и мне уже дико грустно, а представьте, каково Иэну МакКеллену! Или самому Питеру Джексону, который провел в Средиземье, за исключением редких вылазок, последние 16 лет.
Ваши коллеги, все как один, жалуются, что им пришлось провести полтора года вдали от дома. А для вас что было самым трудным?
— Вдали от дома мне даже понравилось, потому что длительные путешествия и новые знакомства облагораживают, так и передайте этим нытикам! (Смеется.) А что касается трудностей — мне все же пришлось легче всех, потому что я играл человека. Не гнома, не эльфа, не хоббита и даже не мага, а самого что ни на есть homo sapiens. Мне не надо было постоянно думать о смешной походке, каждое утро пытаться не заснуть в кресле гримера, накладывающего на лицо адские тонны латекса. Не надо было в каждой сцене соревноваться за зрительское внимание еще с 15 бородатыми чуваками. Я, наконец, разговаривал со своим собственным акцентом. Проще говоря, не роль, а подарок судьбы! Кстати, мне не только позволили сохранить в кадре свой валлийский акцент, но и под это дело набрали всех актеров Озерного города в Уэльсе. Даже бедных детей Джеймса Несбитта, которые играли моих дочь и сына, заставили разговаривать с таким акцентом, хотя они ирландцы! Я даже не знал, что мне по этому поводу чувствовать — неловкость или гордость за свой народ.
А давалось с трудом? А то как-то неприлично: у всех мучения, а у вас — каникулы.
— Ну хорошо, уговорили — физически было очень трудно. Особенно в «Битве пяти воинств». Каждые пять минут приходилось прыгать выше головы. Питер Джексон в этом плане маньяк — он не успокоится, пока не получит достаточно материала со всех ракурсов. Приходится повторять миллион раз, даже если в каждом из дублей ты выполняешь опасный трюк и выкладываешься на 150%. Кстати, прежде чем начать снимать, режиссер на самом себе испытывает все то, через что должны пройти актеры. Я такого никогда в жизни не видел, честное слово! Иногда, бывало, приезжаешь на съемочную площадку, а там Питер встречает тебя в штанах, которые он разодрал в клочья, прыгая с крыши. Стоит и улыбается, весь облитый чаем из кружки, которую он никогда не выпускает из рук.
Каково было драться с драконом?
— Не знаю, этот гад на съемки так и не явился. (Смеется.) Вместо него мне пришлось драться с огромным зеленым пенопластовым шаром, который выглядел не столь угрожающе. Вот, кстати, был еще один трудный момент — к началу съемок этой сцены я не имел ни малейшего представления, как будет выглядеть Смауг. Питер просто дал мне очень расплывчатые параметры, добавив, что «он примерно как Годзилла, только распластанный по земле». Вот спасибо, помог так помог!
А голос Бенедикта Камбербэтча не помог воодушевиться?
— Кто ж знал, что Смауга озвучивает Камбербэтч?! Конечно, помог бы. Достаточно услышать его голос, как все — перед вами огромный огнедышащий ящер с дурными намерениями. (Смеется.)
Странно, что в наш век кто-то жалуется на хромакей, вы же актер, должны включать воображение по заказу.
— Вы переоцениваете роль актера, обычно воображение в фильме включают совсем другие люди, а мы всего лишь послушно делаем, что нам говорят. (Смеется.) Но вообще, проблема не в недостатке воображения, а в том, что я, будучи театральным актером, привык взаимодействовать с коллегами и создавать так называемую химию. Это бесценно, и мало что в нашей профессии приносит столько же удовлетворения. Поэтому, проводя весь день с самим собой и взаимодействуя с пустотой, чувствуешь себя очень одиноко. Помните ту сцену во втором фильме, где я привожу гномов к себе домой, усаживаю их за стол и выкладываю перед ними свое неказистое оружие? Так вот, я в тот день на площадке был один, в зеленой комнате, разговаривал с палками, торчащими из скамьи. И в перерывах между дублями слышал, как все остальные веселятся в другом зале. Вот класс! Совсем стыд потеряли, изверги.
Но вы согласны, что это тоже актерство?
— Да, само собой, это просто новый вид актерского ремесла — отыгрывание сцены с пустотой. (Смеется.) Научиться этому можно только в том случае, если тебя зовут на крупные проекты со спецэффектами. Не всем так в жизни везет. В конце концов, тут не было другого выхода, как использовать зеленый экран: Ричард Армитэдж (исполнитель роли короля Торина Дубощита) в жизни выше меня, а по фильму он должен быть мне по плечо. Так что все это было продиктовано технической необходимостью. Но все равно мне было очень уныло и одиноко.
А чтобы научиться стрелять из лука, пришлось тренироваться?
— Еще как! Нас тренировала огромная группа каскадеров, большая часть которых работала с Питером над «Властелином колец». Так что да, мы много практиковались, стреляли по мишеням, сбивали плюшевых медвежат с крыш...
О нет, вы стреляли в плюшевых медвежат?! Это бесчеловечно!
— Они всего лишь пали жертвами войны в Средиземье, не переживайте так. (Смеется.) Но это еще ничего, в какой-то момент мы уже готовы были перейти на людей, но куратор по физподготовке сказал, что все, баста, мы уже достаточно натренированы, так что можно остановиться и идти стрелять в орков и драконов.
А были моменты, когда вы опускали руки и говорили, что не можете больше продолжать?
— Нет. Как только начинаешь допускать такие мысли — все, можно прощаться с ролями в блокбастерах, да и вообще с карьерой. Нельзя опускать руки даже в моменты, когда стоишь на крыше, на 10-метровой высоте, и знаешь, что тебе надо скатиться по ней вниз на тросе. Стоишь и смотришь, как крышу натирают глицерином, чтобы было легче скользить, и думаешь: «Они уверены, что я справлюсь. А раз они уверены, то и у меня нет причин сомневаться». Но это часть моей работы, ничего не попишешь.
Да и для резюме полезно.
— Ага, отдельным пунктом надо записать: «скатываюсь по крышам». (Смеется.) Сразу после: «кусаю шеи» и «превращаюсь в летучих мышей». Мое резюме — очень интересное чтиво!
Но есть что-то такое, что вы ни за что не стали бы делать?
— (Задумывается.) Помните, в «Индиане Джонсе» есть такой момент, когда героине приходится засовывать руку в дыру с жуками? Пожалуй, вот это я бы делать не стал. Всему есть предел. Я лучше 50 раз подряд скачусь с крыши.
Еще пять лет назад вас совсем никто не знал, а теперь у вас карьера идет как по маслу: «Форсаж 6», «Дракула», «Хоббит»... Наверное, приятно в данный момент быть Люком Эвансом?
— Не буду лукавить, очень приятно. К тому же «Дракулу» и третьего «Хоббита» в прокате разделяет чуть больше месяца, и кто-то может даже сказать: «Как же надоел этот Люк Эванс, он везде!» (Смеется.) Но это удивительное чувство: я каждое утро просыпаюсь и начинаю себя щипать на всякий случай, а то вдруг мне все это снится. Я даже, не поверите, наслаждаюсь каждой минутой общения с прессой, а этим может похвастаться далеко не каждый актер!
