— Анастасия, ваши родители врачи, как так получилось, что вы стали актрисой?
— Сама не понимаю. На этот вопрос никогда не смогу ответить. Каждый раз, когда меня спрашивают, например: почему ты вышла замуж за этого человека, почему влюбилась? Как только я начинаю отвечать почему, сразу подключается разум. И к чувствам уже это не имеет никакого отношения. Мне больше нравится оставаться на эмоциональном, чувственном уровне. Поэтому без этой работы, без этой профессии я жить не смогу.
— Как вы оказались в политике?
— Жизнь сама привела. Сначала сказали, что только нужно помочь в предвыборной кампании. А потом понеслась. Здесь вышла к людям, поговорила, там поговорила. И те, кто меня пригласили, увидели, что люди идут на контакт с узнаваемым лицом и действительно верят. За те 25-30 лет, которые я в профессии, какой-то такой жизненной, гражданской позицией я заработала репутацию человека, который никогда не обманывает. Если я могу — делаю, не могу — не делаю. Это не политика, это возможность помогать людям. Просто у меня появилось больше рычагов, на которые я могу нажать, чтобы это все делалось быстрее.
— Что вас больше привлекает: кино, телевидение или театр?
— Театр и кино однозначно, но их я разделить не могу, я люблю и то, и другое. Телевидение возникает вдобавок к этому. Я бы никогда не променяла театр и кино на что-то другое. Когда-то я совмещала другие дела с телевидением, теперь я совмещаю с парламентом. Но театр и кино, безусловно, останутся, если меня будут приглашать и дальше. Я буду до тех пор выходить на сцену, пока на мои спектакли будут приходить зрители, но со сцены я не уйду. Если увижу, что я больше не нужна, только в том случае я уйду.
— Вы думаете, такое может быть?
— Никто ни от чего не застрахован. Конечно, все может быть. Я каждый спектакль выхожу на сцену и не знаю, как эту мою роль воспримет зритель, может, это произойдет сегодня. Дай бог, чтобы никогда! Для меня это будет страшная трагедия. Для женщины самое главное — это семья и дом. И я, в первую очередь, была воспитана, как жена и мама. Но, если Бог дает возможность и силы совмещать семью с профессией, то я бы очень не хотела, чтобы зритель от меня отвернулся.
— Испытываете ли вы волнение по сей день, выходя на сцену?
— С ума схожу. Каждый раз очень боюсь. Мне кажется, что кто-то может на ремесле играть, а я не могу. Я думаю, зритель чувствует, что я играю, а не то, что выхожу на сцену, как в последний раз в жизни. Именно такой контакт со зрителем должен быть. Если бы я не волновалась, то я думаю, не получала бы такого удовольствия. Мне на сцене хорошо! Отчего? Оттого, что меня несет куда-то, неизвестно куда, а публика движется за мной, они идут и они помогают. Я не понимаю, что такое энергетика, но я точно знаю, что это какой-то поток добра и это невероятное удовольствие.
— С чем связан выбор ролей в таких сериалах как: «Улицы разбитых фонарей», «Опера» и др.?
— Я не выбирала эти роли. То, что мне предлагали, в том я и снималась. У меня параллельно выходило около 30 картин, где я играла не сотрудника милиции. Но именно эта роль сотрудника милиции 18 лет подряд снимается одной командой. Это абсолютное счастье, когда ты востребован, когда ты нужен. Раз зрители хотят смотреть, значит, у тебя получается одну и ту же роль играть по-разному. Гораздо проще играть разных персонажей, в разных картинах и с разными характерами. А оставаться одним человеком и быть интересным — это очень сложно.
