Дэвид, это ваш первый визит в Москву?
— Да, я очень давно хотел приехать, но все никак не складывалось. А теперь приехал поработать над одним проектом о гордости за Россию и любви к родине, и к счастью, есть время погулять по Москве. Правда, в первый день, когда я пошел гулять, небо заволокло тучами и начался сильный дождь. Поэтому Красную площадь я увидел под дождем. Зато там не было ни одной живой души — что очень здорово для туриста. Но потом, когда появилось солнце, город словно раскрылся передо мной. Совершенно по-другому выглядит под солнцем — просто невероятно. Удивительный город — не похожий ни на один другой в мире, на мой взгляд. Ни в Америке, ни в Европе, ни в других частях света нет похожего на Москву города.
У вас ведь русские корни — вы как-то их осознаете?
— Я всегда их чувствовал. Со стороны отца все мои родные из вашей страны и еще из Польши. Мама моя родом из Шотландии. Я всегда себя чувствовал наполовину русским. Мой отец родился в Нью-Йорке и никогда не был здесь. Очень жаль.
А друзья из России, живущие в Америке, у вас есть?
— Я уверен, что мог бы найти родственников и здесь, и в Америке. Моя фамилия означает «духовный» — по-русски точно так же, мне это очень нравится. Но эта фамилия на самом деле, как мне сказали, довольно редкая.
Интересно, а вы со своими детьми обсуждаете свои корни, происхождение?
— Да. Я говорю им, что они настоящие американцы. Как раз потому, что и у меня, и у моей жены Теа намешано множество кровей. У Теа — болгарские, итальянские, английские корни. У детей мои глаза — славянский тип. И они теперь всем говорят, что у них глаза славянского типа. Забавно, правда?
Вы рады, что закончился сериал «Блудливая Калифорния» с вами в главной роли? Вот совсем недавно прошла последняя серия заключительного сезона… И все — прощай, Хэнк, столь полюбившийся своим фанатам и фанаткам в первую очередь…
— Это было забавно. Я буду скучать по комедии. Понимаете, для меня этот сериал — комедийный прежде всего. Я поэтому и согласился в нем играть. Потому что именно такой юмор мне по душе. Я не хочу никого обидеть, но нынешние комедии чаще всего основаны на персонажах, которые ведут себя как дети. А взрослые дяди, изображая из себя детей, неминуемо выглядят глупо. И смешно, наверное. Но это не мое. Хэнк же всегда делал то, что хотел, и говорил то, что хотел. И еще одна вещь меня привлекла с самого начала — фантазия о том, что писатель в наши дни может быть кому-то интересен. А тут он оказался интересен огромному количеству людей. В нашем сериале. Это исполнение мечты для любого автора, включая Тома Капино, кто сочинил «Калифорнию».
Неожиданно для многих закончился сериал хеппи-эндом — вы все-таки воссоединились с матерью своей дочери…
— Да-да. Я всегда считал и говорил, что именно вот это стремление моего героя к семейным ценностям — самая главная тема нашего сериала. А вовсе не похождения Хэнка, не всегда приглядные. Но вообще-то я еще перед началом второго сезона сказал автору этого шоу, что хорошо бы в конце мой герой умер. Мне кажется, это очень круто и по-мужски — позволить герою именно телешоу умереть. Я всегда, впрочем, хотел, чтобы те, кого я играю, погибали. Но против хеппи-энда я тоже ничего не имею. Если не смерть, то тогда уж точно хеппи-энд. (Улыбается.) Тем более что мой герой всегда в него верил. В нем жила надежда. Это очень важно.
Вы собираетесь играть в уже третьем по счету телесериале — «Аквариус». Похоже, сейчас наступил золотой век для телевидения, и актеры часто предпочитают эту работу съемкам в кино. Мне многие актеры очень известные говорили, что нет, к счастью, больше такого снобистского деления на киноактеров и тех, кто играет только в телешоу, как это было еще не так давно…
— Да, я играю в новом сериале полицейского, расследующего преступления знаменитого американского убийцы Чарльза Мэнсона (одной из жертв Мэнсона в 1969 году стала Шарон Тейт, беременная жена режиссера Романа Полански. — Прим. ред.). Это 60–70-е годы, очень интересное время со всех точек зрения. Но никогда не знаешь, будет успех или нет. Хотя вы правы. Сейчас огромная разница с теми временами, когда я снимался в «Секретных материалах». Фильмы стали настолько дорогие, что никто не хочет вкладывать деньги, не будучи уверенным на сто процентов, что вернут их с лихвой. И реклама стоит огромных денег. Поэтому снимают так много блокбастеров о супергероях. Беспроигрышный, так сказать, вариант. Не могу сказать, что я получаю предложения на роли в блокбастерах и от них отказываюсь. Это не так. Но сейчас для телевидения пишут потрясающие истории, с потрясающими характерами. И главное, эти съемки не так много времени отнимают, как раньше. Теперь можно сниматься в сезон всего в 12 сериях, это очень легко по сравнению, скажем, с «Секретными материалами», когда мы работали месяцами и годами без передышек практически.
Все время ходят слухи, будто вы, Джиллиан Андерсон и Крис Картер, автор идеи сериала «Секретные материалы» и двух последующих фильмов, собираетесь снять еще один — на радость многочисленным поклонникам. Целое поколение выросло на этих сериях, что уж там скромничать…
— Я бы с удовольствием вам сказал, если бы знал что-то наверняка. Одно только знаю — мы все трое дружим и тесно общаемся. И если только появится такая возможность, никто из нас не откажется. Пока мы не стали старыми совсем, конечно.
Но речь идет о фильме, а не о новых сериях?
— Фильм более реалистичен. Да и лично я больше не буду сниматься в 24 сериях в год. Ни за что — слишком утомительно. Да и никто не согласится. Все мы очень занятые люди. Но верю — пока мы живы, пока хотя бы один из нас не умер, третьему фильму быть. Это еще не финал.
Вы первые, можно сказать, подняли тему всяких паранормальных явлений в кино, и очень успешно. Сейчас конкуренция в этом жанре огромная. Вы тогда говорили, что сильно устали — причем не только физически, но прежде всего психологически…
— 10 месяцев в году. Я ничего больше не мог делать. Боялся, что навсегда останусь Фоксом Малдером для зрителей. С тех пор жизнь изменилась полностью. Появились другие возможности, другие амбиции. Ни в коем случае не хочу принизить значение этого сериала, но я и правда очень хотел тогда побыстрее избавиться от этой роли из-за невозможности чем-то еще заниматься.
А сами любите научную фантастику или ненаучную?
— Нет. Не люблю. Я люблю хоррор. Но не это. Никогда не интересовался ничем подобным. И по-моему, страсть людей ко всей этой мистике, если не сказать чертовщине, зашла слишком далеко. Словно всех инфицировали… паранормальным вирусом.
Ваши дети смотрят «Секретные материалы» или «Блудливую Калифорнию»?
— Нет. Они еще не смотрели. Они смотрят то, что показывают сейчас, а не сто лет тому назад. А показывать им «Блудливую Калифорнию» рано еще. Но когда вырастут, я хотел бы, чтобы они увидели все картины, где снимался их отец. Уважали его работу и гордились. Но пока сына и дочь вообще не волнует, что их отец — актер. Для них это естественно. Они не знают ничего другого — когда они родились, я уже был актером. И их мама тоже уже была актрисой. Детей очень расстраивает, когда их пытаются фотографировать — одних или со мной. Но они с пеленок осознавали — мама и папа работают в кинобизнесе. Тем более, мы живем в Нью-Йорке, где огромное количество известных людей можно встретить, не только актеров, естественно, но при этом не чувствуешь себя под постоянным надзором папарацци, как в Лос-Анджелесе.
Вас-то наверняка часто узнают…
— Особенно в одном квартале Гринвич-Виллидж на Манхэттене. Там моя мама долгое время преподавала в школе. Когда я играл в «Блудливой Калифорнии», меня часто останавливали со словами «Нам не нравится, что вы делаете, но мой кузен учился у вашей мамы — она потрясающий преподаватель». (Смеется.)
А какой вы отец — строгий или все позволяете детям?
— Мне раньше казалось, что я суперпапа, отец-друг, с которым можно классно посмеяться. Но со временем превратился в зануду, наседку настоящую. То нельзя, это нельзя. Будь моя воля — из дому бы детей не выпускал. Теа в этом плане более адекватна. Поэтому все спорные моменты именно ей удается разрешать.
Если ваша дочь захочет стать актрисой, не станете возражать?
— Отлично, если захочет. Моя дочь прекрасно управляется со всеми делами. Во всех сферах. Но в школе она, например, предпочитает в их театре не на сцене блистать, а выступать в роли помощника режиссера или заведующего постановочной частью. Маделайн отличный организатор. И по-моему, ей такая деятельность больше по душе. Не говоря уже о том, что она потрясающе разбирается в компьютерах и во всевозможных современных гаджетах. В отличие от меня. Причем с детства так было. Если мне или Теа, моей жене, что-то нужно исправить или починить, сразу же обращаемся к дочери. И еще ей нравится заниматься музыкой — как и мне. Меня это очень радует. На день рождения я подарил ей гитару как у Аврил Лавинь — черную с обеих сторон и с черепом. Дети любят играть на гитарах, которые красиво смотрятся.
Вы ведь тоже актером становиться не собирались, когда учились в Йеле?
— Да, я хотел стать писателем. До тех пор, пока не решил попробовать себя в актерском бизнесе. Поэтому не дописал свою диссертацию.
А сейчас вы пишете, не расстались с этой мечтой?
— Да, я написал недавно новеллу, что-то среднее между сказкой для детей и басней для взрослых. Скоро ее должны опубликовать. Есть еще одна идея, для серьезной книги, но нужно много времени потратить на определенные изыскания, а я, к несчастью, не очень в этом деле силен. Да и ленив немного. (Улыбается.)
Почему не пишете сценарии?
— Я написал несколько серий для «Секретных материалов» и снял фильм по своему сценарию House of D (русский вариант — «Тайны прошлого») в 2004 году. Я всегда думал, что стану писателем. Мой отец — писатель, хотя зарабатывал деньги другой профессией. У него вышло несколько книг, сборников рассказов. Несколько спектаклей шли по его пьесам на Бродвее. И я знаю, как это важно для него. Но деньги зарабатывать таким образом практически невозможно. И назвать это успешной карьерой тоже невозможно. Поэтому он хотел, чтобы я стал юристом или врачом. Я всегда был счастлив за отца, он с такой гордостью называл себя «романистом». Писателем. И писал очень хорошо.
Если бы вы написали роман, были бы тоже счастливы?
— Я многими вещами увлекаюсь. Для меня это несколько иначе, чем для отца. Нет времени. Я с трудом концентрируюсь. Но я понял, что все-таки хочу этим заниматься, когда начал писать музыку. Сначала научился играть на гитаре, потом стал писать музыку, а потом и сочинять тексты к своим песням. Скоро у меня, надеюсь, выйдет мой первый альбом. Это потрясающее занятие — музыка. Может спасти жизнь, спасти от жизни, когда человеку это требуется.
