— Наоми, признайтесь, не жалеете о своем решении сыграть леди Ди в фильме «Диана: История любви»? Уж больно много ожиданий, скепсиса и сплетен вокруг этой истории?
— Это был риск, но я рада, что согласилась. Хотя и не сразу. Дважды отказывалась. Знала, что будут неизбежные сравнения: не похожа на Диану, ростом не вышла, старше ее — список можно до бесконечности продолжать. Очень сложно играть реальную героиню, которая стала иконой для многих, оставила такой след в истории. Миллионы людей до сих пор очарованы Дианой, исполнены любопытства, готовы фантазировать о ней, думают, что знают ее, что она принадлежит им и только им. Что там говорить, леди Ди была и по-прежнему остается самой знаменитой женщиной нашей эпохи. Так вот я ужасно переживала, но потом вдруг поняла: не хочу, чтобы ее играла другая актриса. Ведь интерес к принцессе такой еще и потому, мне кажется, что до сих пор многие не готовы, не могут смириться с ее уходом, не понимают и не принимают его…
— И как вы готовились к этой роли?
— Прочитала все биографии — их море, и они очень неоднозначные. Почти все истории, написанные о принцессе, противоречат одна другой. Это тяжело, сбивает с толку. Кому верить, а кому нет? Посмотрела все видеозаписи с участием Дианы, которые когда-либо были сделаны. Самым трудным для воспроизведения оказалось знаменитое интервью, которое она дала каналу BBC после того, как рассталась с Чарльзом. Неслыханное по своей открытости. Одна только фраза, сказанная на весь мир по поводу романа мужа с Камиллой Паркер-Боулз — что «нас в браке всегда было трое, было немного тесно», — чего стоила. Это был удар, неожиданный и мощный. Британский королевский двор замер, и именно после этого Елизавета потребовала ускорить процесс развода Дианы с ее сыном. Я смотрела и слушала это интервью миллион, наверное, раз. Оно у меня звучало в ушах, даже когда я совершала утренние пробежки. Мне моя мама сказала: «Наоми, я совсем не уверена, что ты сможешь воспроизвести голос Дианы. Слишком хорошо все его помнят». Действительно, это было важно. У нее аристократическое произношение, но не «через губу», понимаете? Диана говорила не свысока и очень современно. Я вздохнула с облегчением, когда мама со своим бойфрендом — а он аристократ — после просмотра признали, что я справилась с задачей. (Улыбается.) Что касается внешности, ну нос мне немного увеличили…
— Коллеги ваши говорят, что в перерыве между съемками вы из образа не выходили…
— Ну я не Дэниел Дэй-Льюис, до таких высот, чтобы все время быть в образе, не доходила, конечно. У меня дети еще маленькие совсем. Нельзя, чтобы мама возвращалась домой чужая, незнакомая им… Но я и правда насквозь пропиталась этой ролью и жизнью Дианы. Было ощущение, что я провожу с ней массу времени. И постоянно задавалась вопросом: а что бы она сама сказала, увидев меня в ее платьях, словом, увидев себя в моем лице? Одобрила? Понравилось бы ей? И знаете, в какой-то момент я вдруг почувствовала, что словно бы получила от самой Дианы разрешение ее сыграть. Такое мистическое было чувство, но очень четкое. Знаю-знаю, звучит безумно…
— Не боялись как-то оскорбить сыновей Дианы — принцев Уильяма и Гарри, ведь им и так нелегко пришлось? А здесь на экране разворачивается история, мало кому известная до сих пор, романа их обожаемой матери с кардиологом, пакистанцем Хаснатом Ханом, и он, по сути, отказывается от ее любви, а она тем временем готова на все…
— Очень боялась. Это одна из главных причин, почему я отказывалась. У меня самой двое сыновей, и я ни за что на свете не хотела бы причинить боль сыновьям Дианы. И очень надеюсь, что этого не случится. Надеюсь, что они, уже взрослые мужчины, отдают себе отчет в том, что их мать так много успела всего совершить за свою короткую жизнь, что будет вдохновлять еще не одного писателя, режиссера, актера. О ней все равно будут говорить, писать, снимать кино. Это неизбежный процесс… Реакции никакой не было от них, но, говорят, принцы решили не идти на официальную премьеру в Лондоне, а посмотреть фильм дома. Я очень хорошо понимаю Диану как мать. Она много времени провела в разлуке с детьми — когда они учились в закрытой школе или когда ей не давали с ними общаться. Однажды, насколько я знаю, она даже не смогла встретить вместе с мальчиками Рождество. Это должно быть ужасно, я не знаю, как бы я пережила такое…
— Сыновья и все члены королевской семьи оставили ваш фильм без комментариев, зато была реакция героя ее романа 54-летнего доктора Хана — он сказал, что тоже не пойдет смотреть кино, и назвал фильм «предательством» его отношений с принцессой, заявил, что он основан на «выдумках и сплетнях»…
— Понятная реакция. Мы его просили стать нашим консультантом, но он категорически отказался. Не все люди могут вынести такую публичность. В любом случае никто не претендует на документальную достоверность — то, что происходит между мужчиной и женщиной, знают по-настоящему только они. Я склонна верить словам, которые приписывают Диане: «Все пытаются на мне нажиться. Хаснат — единственный, кто никогда меня не продаст». Джемайма Хан (бывшая жена одного из пакистанских политиков и бизнесменов и бывшая же подруга Хью Гранта, познакомилась с Дианой после ее встречи с доктором Ханом. — Прим. ред.) уверяет, что Диана была безумно влюблена в Хасната и хотела выйти за него замуж, даже если бы это потребовало от нее смены веры и переезда в Пакистан. Не знаю, можно ли верить тем авторам, которые цитируют слова Хана: «Даже если бы мы поженились, то не прожили бы вместе и года. Мы такие разные. Словно с разных планет». Что-то подобное он вроде бы говорил своим родным, которые были категорически против этих отношений. Наверное, Диане было очень больно и одиноко… Ведь ее мечтам не суждено было сбыться…
— Диана — признанная икона стиля, а вы как к моде относитесь? И довелось ли хоть одно ее платье во время съемок поносить?
— Я к моде равнодушна. Перед выходом на красную дорожку обычно окончательное решение принимают мои сыновья: «Мама, вот в этом тебе здорово!» (Улыбается.) Да, одно платье у нас оказалось в руках. Это голубое шелковое и очень элегантное мини-платье, и самое удивительное, что оно мне подошло без всяких ухищрений! Притом что я ниже ростом. Меня поразило, как она была смела — очень короткое платье. Даже на мне коротко смотрится. Остальные наряды шили точно такие, какие у нее были. Режиссер Оливер Хиршбигель прислал мне в подарок любимый парфюм принцессы — и знаете, как бы это глупо ни звучало, он помог почувствовать ее, приблизиться к ней…
— Скажите, а у вас есть что-то общее с Дианой — вот по-человечески просто?..
— Пожалуй, да. У меня много было грустного в жизни. В детстве особенно. Как и у Дианы. Ей запретили общаться с матерью после развода родителей, да что там — она многое испытала в детстве, что не могло не сказаться на ее психике, характере. Эта неуверенность в себе, потребность в любви и особенном внимании. Поэтому она так уповала, вероятно, на брак. Но и он не сложился… Я тоже много раз проходила через терапию, работала с врачами — вернее, они со мной…
Мои родители развелись, когда мне было четыре года. Меня с братом Беном отправили к бабушке с дедушкой в Англси — это в Уэльсе, где принц Уильям проходил свою службу в Королевских ВВС, они с Кейт снимали там дом какое-то время. Очень красивые места… Отец умер, когда мне было семь лет. Он был звукорежиссером, работал с группой Pink Floyd. Вел рок-н-ролльную жизнь и умер совсем молодым от передозировки наркотиков. Мама осталась без гроша с двумя детьми. Когда мне было 14 лет, она решила уехать с нами в Австралию — тогда ей казалось, что это земля обетованная. Тяжело было ко всему привыкать — она и не англичанка, и не австралийка… Там я и поступила на актерские курсы, познакомилась с Николь Кидман, с тех пор с ней дружим. В Голливуд я уехала вслед за ней. Но в отличие от Николь, мой прорыв случился очень не скоро.
Помню, как ездила из конца в конец Лос-Анджелеса целыми днями — с одной пробы на другую. Как-то раз режиссер заснул прямо у меня на глазах — я играю сцену, а он храпит… Много раз в отчаянии хотела все бросить. Николь меня отговаривала. Мол, потерпи, подожди, вот увидишь, все сложится — нужна всего лишь одна удача. В 2001 году эта удача меня посетила, но чуть было не покинула снова. Дэвид Линч снял со мной сериал «Малхолланд Драйв», но его… не взяли на телевидение. Слава богу, Линч решил сделать одноименный фильм, и неожиданно, в одночасье я получила признание. Меня заметили. И телефон зазвонил. А так в общей сложности лет десять я как актриса постепенно шла ко дну. Мне это ощущение знакомо, однажды я реально чуть не утонула. Мы из Англии в Австралию летели с остановкой на Бали, ну и пошли там на пляж искупаться. А в Англии-то я не очень часто этим занималась. И мы обе с мамой не сумели справиться с течением — теперь-то я знаю, что, если началось приливное течение, не стоит пытаться выплыть, грести к берегу, нужно дождаться, когда оно «отпустит». А тогда было очень страшно. До сих пор кошмарные сны снятся. Чудом мы выбрались на берег… Так вот после успеха фильма «Малхолланд Драйв» я решила собрать своих агентов и выработать стратегию и тактику на будущее. Приняла решение сниматься только в тех фильмах, которые дадут мне шанс как актрисе себя проявить — независимо от их бюджета. Так долго я добивалась признания, что теперь мне время дорого, хочу продлить свою карьеру максимально. Я отклонила не одно предложение в студийных проектах, сулящее внушительный гонорар. С тех пор лишь раз снялась в блокбастере — у Питера Джексона в «Кинг Конге». Это было очень интересно.
— Наоми, у вас двое прекрасных сыновей и любимый муж (Наоми живет в гражданском браке с американским актером Ливом Шрайбером. — Прим. ред.), но семейное счастье, как и прорыв в актерской карьере, произошло не сразу…
— Да, это правда. У меня постоянно были отношения с кем-то, но вот создать семью не получалось. И я уже не очень верила в хеппи-энд. Сильнее всего страдала из-за отсутствия детей. Материнский инстинкт проснулся у меня очень рано, и постепенно я стала просто с ума сходить от желания иметь детей. Помню, с каким удовольствием сидела с приемными детьми Николь и Тома Круза, они меня часто в качестве няни использовали. (Смеется.) Самый счастливый день в моей жизни — когда я познакомилась с Ливом. Вернее, я давно его знала, а он — меня, но только в 2006 году на костюмированном благотворительном балу в Метрополитен-опера мы с ним посмотрели друг на друга совсем иначе... И… я сама попросила его записать мой номер телефона. (Улыбается.) Вскоре мне нужно было уезжать на съемки фильма «Разрисованная вуаль» с Эдвардом Нортоном. Очень далеко — в Китай, да еще в такие места, которых и на карте-то не найдешь. Как же мне не хотелось бросать Лива! В общем, он тоже получил роль в этом фильме, и мы не расстались. И с тех пор вместе.
— Ваше имя особенно часто звучало в прессе незадолго до гибели Хита Леджера (австралийский актер был моложе Наоми на 11 лет и после разрыва с Уоттс немедленно закрутил роман с партнершей по фильму «Горбатая гора» Мишель Уильямс. Она родила от него ребенка, но в 2008 году Хит умер от передозировки наркотиков. — Прим. ред.)…
— Я до сих пор не могу смотреть фильмы с его участием. Это ужасно. Его смерть… Что касается отношений… Мне кажется, как бы мы ни любили друг друга, в глубине души все эти два года понимали, что вряд ли у нас есть будущее. Наше расставание было предопределено. Мы с Хитом слишком по-разному смотрели на жизнь. Кстати говоря, мы остались друзьями — спустя год Хит познакомил меня и с Мишель, и со своей дочкой Матильдой. Лива я встретила примерно через год. И это была — и есть — безумная любовь. Я не устаю поражаться его уму и интеллекту. Он интересный, надежный, верный мужчина и потрясающий отец. С Ливом весело, он умеет смешить. Может, для кого-то это и несущественно, но для меня очень важно. Мы с ним разделяем любовь к литературе и искусству. Мне кажется иногда, я всю жизнь его знала и всю жизнь не просто ждала именно его, но и была в него всегда безумно влюблена!
