Как родилась идея фильма «Рок»? Я так понимаю, полный метр вырос из одноименной короткометражки 2013 года?
Эта короткометражка — моя дипломная работа, снятая во ВГИКе. Для себя я ее с полным метром практически не связываю, но сцена из короткометражного фильма, ночь в лесу, превратилась в одну из сцен в полнометражном. Нам просто захотелось пофантазировать на тему того, что могло предшествовать этому событию и что случилось дальше. Герои в новом фильме другие, они стали моложе, хотя мы сохранили имена и оставили какие-то общие характеристики персонажей.
А как вообще идея фильма появилась?
Появилась благодаря тому, что мне всегда хотелось сделать, но на что смелости не хватало: пуститься в путешествие, отправиться на поиски приключений, бросив все.
Почему тогда рок, а не хип-хоп, например? Сейчас же даже в хоррорах на титры Скриптонита ставят. Или это ради игры слов?
Да, рок — это в большей степени про фатум. Но, вообще, я сам всю жизнь слушал рок-музыку, она мне более близка по посылу, по философии. И в эту историю, мне кажется, музыка с такой энергетикой вписывается более органично, чем какой-то другой жанр.
Ну тогда следующий вопрос: а фавориты среди музыкантов кто?
The Doors!
У вас в фильме в кадре появляется гримерка какого-то провинциального ресторанчика, и там висят, среди прочего, постеры с Джими Хендриксом и Куртом Кобейном. Это как-то отражает ваши собственные вкусы?
На самом деле, мы, когда ездили по городам и селам, искали натуру, заходили в подобные ДК, и там все стены приблизительно так и выглядят. Думаю, там просто налепили плакаты, которые под руку попались, и Джими Хендрикс, и Алла Пугачева, и Арнольд Шварценеггер.
Расскажите о том, как вы выбирали актеров на главные роли. Троица у вас в фильме сложилась любопытная.
Да, ребята хорошие. У нас были пробы, мы около двух месяцев проводили кастинг, попробовали порядка 60 или 70 ребят. Нам было важно, чтобы за героями были видны какие-то взаимоотношения, даже когда они ничего не делают, просто молчат. С этими троими так и получилось, у них есть какая-то общая история, они раньше в жизни уже пересекались. Поэтому они, когда оказались вместе, сразу заработали как самостоятельный организм.
А какие-то музыкальные навыки у них есть? Понятно, что в фильме они просто инструменты держат — но в жизни-то они на них играть умеют?
Да, они действительно музыканты. Кирилл Фролов — на самом деле ударник, он даже в какой-то панк-группе участвовал. Дима Чеботарев сказал, что к тому моменту, когда он попал к нам на кастинг, уже несколько месяцев учился играть на бас-гитаре. Ваня Ивашкин — у меня есть ощущение, что он слукавил, когда сказал на пробах, что умеет играть на гитаре. Но он выучился за те три месяца, которые у нас были на подготовку.
Кто за актеров поет и играет? И что вообще за песни звучат в фильме?
Я долгое время искал группу для фильма, много всего послушал, но ни на чем не мог остановиться. И потом через общих знакомых вышел на человека по имени Михаил Милькис. У него есть своя группа — «Двенадцать». Мы вместе с ним написали одну песню специально для кино, но она получилась очень уж заунывной и мы не стали ее использовать. Те песни, которые в фильме звучат, «Дура» и «Верую», были изначально в репертуаре группы.
Я не знаю, правильно ли я посыл считал, но мне кажется, что любой инди-музыкант из провинции, посмотрев ваш фильм, решит, что незачем совершенно в эту Москву ехать, пустое все это. То есть пессимистичный довольно финал, мне кажется.
Ну нет, это не совсем так. (Смеется.) Нужно просто не зацикливаться на какой-то конечной цели, будь то Москва или что-то другое. Важно то, что ты имеешь возможность играть музыку — и это делает тебя по-настоящему свободным.
Если верить СМИ, бюджет «Рока» — 84 млн руб., это же какая-то колоссальная для дебюта сумма...
Это неправда! Я думаю, в прессе цифра появилась после питчинга в Фонде кино, когда мы запрашивали по смете такую сумму. Естественно, кино мы снимали за меньшие деньги. Думаю, у нас был бюджет 40 млн или даже чуть меньше.
Вы другие дебюты года, уже успевшие шуму наделать, видели? Интересуют, понятное дело, «Витька Чеснок» Ханта и «Теснота» Балагова.
«Тесноту» не видел пока, к сожалению, но посмотрю обязательно. А «Витьку» видел, он мне понравился. Ну мы с Сашей Хантом давно знакомы, однокурсники фактически. Он учился на параллельном курсе у Карена Георгиевича Шахназарова, буквально напротив нашей мастерской. Я помню, когда мы были на третьем курсе, он даже снимался в какой-то моей учебной работе.
«Витька Чеснок» — это, по-моему, смелое, новое по форме и, самое главное, очень живое кино. И оно оставляет после просмотра какое-то правильное ощущение, хотя вроде бы рассказывается тяжелая история. И люди на экране непростые, но к ним проникаешься все-таки любовью. Видно, что и автор их любит, это важно.
«Рок», «Теснота» и «Витька Чеснок» — фильмы довольно разные, но при этом в каждом в той или иной степени присутствует криминальная составляющая. Откуда у дебютантов такой интерес к криминалу?
В моем случае это, возможно, из-за отсутствия жизненного опыта: ты просто тянешься к тому, что можно ярче воплотить на экране. Криминал и все, что с ним связано, — это всегда беспроигрышный вариант. Плюс ко всему у современного зрителя есть какое-то внутреннее требование к кино: он всегда хочет аттракциона. Вне зависимости от того, какой конечный посыл несет фильм, форма должна развлекать. «мама!» Даррена Аронофски — яркий пример: библейский сюжет преподносится в оболочке мистического триллера, даже хоррора. То есть с самого начала понимаешь, что, если со зрителем по чесноку говорить, он в какой-то момент уйдет из зала. А если как-то заинтриговать, сказать, что это весело и где-то, возможно, даже страшно, это удержит его у экрана.
Идеи для следующего полного метра уже есть?
Есть, сейчас одну разрабатываем со сценаристом, но из суеверных соображений пока не могу сказать, о чем она. Мы на начальном этапе пока. Это совсем другая история, но ее, как и «Рок», тоже, наверно, можно назвать трагикомедией.
Вам Карен Георгиевич никогда не говорил: «Сын, не иди по моим стопам, не становись режиссером, лучше выучись, например, на юриста»?
Нет, такого никогда не было. Он предостерегал, предупреждал о всяких подводных камнях в мире кино, поскольку знал эту кухню изнутри. Но никогда не настаивал ни на чем. Я, в принципе, сам даже думал какое-то время поступать на юридический факультет МГУ, когда учился в девятом классе. Папе это было явно удивительно, но он говорил: «Если хочешь — ради бога».
Юрфак был скорее чем-то неосознанным, просто я учился в такой школе, где все после выпуска шли либо на юридический, либо на экономический. Потом эта мысль прошла, я решил поступать на актерский. Я в школе играл в театральной студии, и мне казалось, что у меня получается. А потом и эта мысль прошла, и я решил пойти на режиссуру. Думаю, это связано с тем, что мне актерская профессия кажется очень зависимой.
Когда ты актер, ты прежде всего инструмент, краска в палитре. Ты зависим от всего — от времени, от настроения, от внешности, от того, худой ты или толстый. Я все же иногда снимаюсь в кино, был на пробах, там передо мной парень зашел в кабинет, выходит через 30 секунд и говорит: «Меня развернули, сказали, что я слишком стар». А я его знаю, он хороший актер. Ему 27 тогда было, наверно. В общем, я подумал, что актерство — ненадежная почва.
У отца какие-то профессиональные навыки перенимаете?
Да, вольно или невольно перенимаю. Перед съемками дебюта я поработал у него на «Анне Карениной». Мы очень много снимали со стедикама, мне кажется, чуть ли не 90% всего фильма. Я раньше такого никогда не видел. Я у него это подглядел и потом использовал у себя в кино. Это, по-моему, дает совершенно новую динамику, камера постоянно дышит.
Да и вообще я смотрю на свой фильм и думаю: «Наверно, вот это навеяно "Мы из джаза", а это — "Городом Зеро"». Но это происходит невольно, ощущенческие и настроенческие вещи переходят ко мне от отца автоматически.