Татьяна, большая часть вашей жизни была связана с юмором. Но в последнее время вы стали меньше шутить. Не до смеха? Надоело?
— Когда я соприкоснулась с работой в благотворительном фонде, у меня стали открываться глаза на другую сторону жизни, которую я до сих пор не особенно-то и видела. Я вдруг поняла, что вокруг масса людей, которым не до смеха. И потом, с возрастом просто смеяться, ни о чем не задумываясь, стало неинтересно.
Смотрите ли вы сегодня КВН, и если да, то какие чувства испытываете?
— Телевизор почти не смотрю. А КВН, насколько я поняла, стал таким... более коммерческим, что ли. Превратился в стартовую площадку для людей, которые хотят на телевидении засветиться и закрепиться. И поэтому шутки стали достаточно простыми и временами плоскими. А что касается юмора вообще, он в жизни все равно остается. Такое напряжение во всем мире, что сегодня только он и может спасти. Может быть, поэтому юмор совсем простой очень востребован.
Вы признавались, что несколько раз чуть не развелись с Михаилом Шацем. Эти несостоявшиеся разводы были связаны со спадом карьеры?
— Нет. А у кого в семье не было ситуаций, когда до развода чуть не доходило? Я таких не знаю. Два человека — это уже коллектив. А коллектив всегда имеет этапы роста и период усталости друг от друга. В какой-то момент надоели друг другу. Захотели пожить отдельно. Разошлись. А потом вернулись друг к другу. Не скажу, что у нас с Мишей это было катастрофично. Надо быть готовым к тому, что семья — это серьезный труд. И прежде всего работа над собой, потому что ты не можешь работать над другим человеком.
Обычно творческие люди редко так долго живут вместе. Что вас удерживает с Михаилом?
— Возможно, потому что мы встретились в осознанном возрасте — в 33–34 года. И к этому времени уже успели всё, что нужно и не нужно, попробовать, «потренироваться на кошках». А когда у нас отношения зашли в тупик, мы с ним нашли возможность сказать друг другу: или давай, пока не поздно, разойдёмся, или давай уже примем обоюдное решение, что будем вместе до конца, и тогда надо искать компромиссы.
Вы никогда не жалели с Михаилом о том, что выступали на митинге оппозиции на Болотной площади?
— Конечно, жалели. Мало того что выступали, так еще и в Координационный совет вошли. И это, конечно, сыграло решающую роль в выдавливании нас из медийного пространства. Жалели.
Читайте также: 18 телеведущих, по которым мы скучаем
Но тогда было ощущение, что мы способны что-то изменить. Все были так воодушевлены. Из этого протестного движения у нас осталось много новых знакомств — очень интересных. В тот момент нам казалось, что началась новая жизнь, появилась возможность увидеть вокруг себя небезразличных людей, которые чувствуют ответственность за все, что происходит в стране.
Это правда, что вы очень рано стали проявлять свою гражданскую позицию? Это я про то, что вы пели в группе политической песни «Амиго».
— Мое детство прошло в Академгородке под Новосибирском. И там с гражданской позицией у всех всегда было нормально. Она, видимо, с молоком матери впитывалась. А в группе — да, пела про империализм, который скоро нас поглотит, и вообще «Нейтронной бомбе — нет». То есть все, что происходило плохого, — оно, судя по песням, было за границами СССР. А в Советском Союзе все было прекрасно. Многим, кстати, так до сих пор кажется.
У вас два незаконченных высших образования. Несмотря на это, вы на телевидении многого добились. Может быть, высшее образование вообще не нужно?
— Это наш вечный спор с мужем. Он меня все время упрекает, что у меня нет высшего образования. А я ему отвечаю, что у него есть высшее образование — он реаниматолог и анестезиолог, но какое отношение имеет это образование к работе на телевидении — я не очень понимаю.