На счету австралийской актрисы теперь целых два «Оскара» — за роли в фильмах Мартина Скорсезе («Авиатор») и Вуди Аллена («Жасмин»). Сама Кейт Бланшетт тем временем признается, что и не думала о возвращении в Голливуд, который покинула шесть лет назад, на пике своей карьеры...
— Говорят, Аллен вас приметил еще лет 15 тому назад, когда посмотрел «Талантливого мистера Рипли» с вашим участием…
— Да, так он говорит, во всяком случае. Я же и не мечтала о такой чести. Была уверена, что моя актерская карьера в кино закончена после шести лет отсутствия в Голливуде. А тут приглашение от самого Аллена. Нет на свете актрисы, которая отказалась бы работать у этого мастера. Лучше его никто не пишет женские роли. До меня доходили слухи, что Аллен хочет меня снимать в своем новом фильме. Но я им не верила до конца. И когда раздался звонок — я как раз стояла у плиты и готовила обед, — муж сказал: «Лучше бы тебе подойти. Это может быть мистер А.». И это действительно был Вуди.
Правда, теперь Аллен уверяет, что не собирался мне звонить, хотел, как обычно, послать сценарий — и все. Но якобы мой агент сказал ему, что я непременно хочу с ним поговорить. Надо сказать, что Вуди терпеть не может вести подобные разговоры с людьми, с которыми не знаком лично. По сути, ему важно только одно: эта актриса или актер ему подходит, и она (он) умеет играть. Все. А так складывается, по его мнению, совершенно дурацкая ситуация: актер страшно напряжен, потому что хочет получить эту работу, а он, Аллен, совершенно не знает, о чем с ним говорить. Вуди, как и я, впрочем, не мастер вести светские беседы. Во время съемок он тоже почти не разговаривает и редко дает какие-то указания актерам. Он их выбрал — дальше дело за ними. Первые дни я чуть не умерла от страха. Вуди постоянно произносил одну-единственную фразу: «Это ужасно». И мы делали еще дубли. При этом я знаю, что он не выносит делать много дублей и привык все снимать с первого раза. В общем, я была уверена, что он меня уволит. Слава богу, обошлось.
— Вы играете светскую львицу, жену богатого нью-йоркского финансиста, в одночасье теряющую все — мужа, богатство, роскошный образ жизни и оказывающуюся на грани нервного срыва. Непростая роль...
— Да, моя героиня Жасмин то впадает в полубезумное состояние, то выплывает на время из него в реальность. В зависимости от количества таблеток и алкоголя, которые она приняла. Я знаю, что такое душевное, умственное расстройство. У моего очень близкого друга, совсем еще молодого человека, деменция — то, что у стариков обычно бывает. И он рассказывал мне, как отчаянно пытается зацепиться за состояние временной адекватности. Это очень страшно, может быть, даже лучше сразу сойти с ума и выпасть из реальности уже навсегда.
— В фильме ваша героиня носит дорогие вещи от самых знаменитых дизайнеров. Интересно, как это вписывалось в небольшой бюджет картины?
— О, наш художник по костюмам практически все выпрашивал у дизайнеров и их помощников напрокат. Например, сумку, которую носит Жасмин, — то немногое, что осталось от ее былого шикарного гардероба, — дала нам взаймы пиарщица фирмы-производителя. Цена этой сумки равна всему бюджету, отведенному на костюмы. Да еще ее нужно заказывать и годами ждать, пока получишь возможность купить. Но я не знала, кому она принадлежит на самом деле. Узнала только после того, как в очередной раз швырнула ее на грязный асфальт и увидела, как побледнела наша замечательная Сьюзи, отвечающая за все эти вещи. Вуди, который не привык вникать в такие детали, потом сказал, что вообще-то фирма должна гордиться тем, что я ношу их сумку в его фильме. Он просто был не в курсе, сколько она стоит и что можно дожить до инвалидного кресла, пока тебе ее доставят. (Смеется.) Хотя его жена, кажется, все-таки просветила Вуди. Она сводила Аллена на фабрику, где их изготавливают вручную.
— Жена Аллена Сун-И Превин подкинула ему и саму идею фильма — историю о том, как рушится жизнь богатой женщины после того, как ее муж оказывается мошенником…
— Ну да, так и есть. Одна ее знакомая оказалась точно в такой ситуации, и Сун-И как-то за ужином рассказала об этом Вуди. Хотя многие считают, что это история жены знаменитого строителя финансовых пирамид Берни Мэдоффа и его жены Рут.
— Удивительно, как вам удается совмещать такую успешную актерскую карьеру и материнские обязанности — родили троих сыновей…
— Я не хотела, чтобы однажды наступил такой день, когда я скажу своему мужу: «Милый, мы, кажется, забыли завести детей». Дети — продукт моей счастливой замужней жизни. Мы ничего не планировали, но Эндрю же неслучайно ездит со мной повсюду. Наши романтические ночи в отелях не прошли бесследно. (Смеется.) Семейная жизнь действует на меня очень успокаивающе. Приготовить обед, отвезти сыновей на занятия, выгулять собаку. Все, что многим кажется нудной рутиной, я, наоборот, очень люблю. Конечно, как и у любой женщины, сочетающей работу и воспитание детей, иногда жизнь напоминает жонглирование, некий трюк — то ли он получится, то ли нет. Колеса периодически отваливаются, как я выражаюсь. Но именно в тех случаях, когда у тебя есть и семья, и работа, учишься ценить то, что есть. Понимаешь, что невозможно добиться всего, чего хочешь, — тебя все равно раздирают на части, в самых противоположных направлениях самые разные обязательства. К счастью, мой партнер по жизни умеет меня поддержать.
— Трое мальчишек — интересно, как вы с ними справляетесь?
— За дисциплину отвечает муж. А я — за организацию. Что должно быть сделано в конце дня, а что — рано утром. В целом мы стараемся воспитывать в них человечность, умение сочувствовать, сострадать и быть благодарными. Отдавать, а не только брать. Мы живем в очень самодостаточном и углубленном мире: стараемся больше смотреть внутрь себя, а не обращать внимание на внешние обстоятельства.
— Детям показываете ваши фильмы?
— Детям все равно — играю ли я леди Макбет на сцене или Жасмин. Они хотят, чтобы я накормила их обедом и проверила домашние задания. У Аллена, кстати, такая же ситуация: его детям он интересен как отец, но не представляет никакой ценности в качестве режиссера, человека, умеющего снимать фильмы. Поверьте, детям это абсолютно безразлично. Поэтому я никогда не заставляю их смотреть свои фильмы. Даже «Властелина колец». Типа: «Сегодня, дети, вместо игры в футбол вы останетесь дома и будете смотреть мамино кино». (Смеется.) Хотя в театре они часто бывают за кулисами и по крайней мере знают, что актерский труд — тяжелый.
— А вам в детстве было разве не все равно, чем занимаются ваши родители?
— Знаете, я плохо помню свое детство… Наверное, это защитная реакция… Моя мать познакомилась с отцом, американцем родом из Техаса, когда его корабль бросил швартовы в порту Мельбурна — он был офицером флота. В результате по окончании службы он женился на матери и остался жить в Австралии, работал в рекламном агентстве, у них родились дети — Боб, я и наша сестра Женевьева. Но отец умер от инфаркта, когда мне было 10 лет. А ему — сорок. Я ясно помню тот день... Вот только что я с ним разговаривала, видела его в окне нашего дома, а через несколько минут его не стало… Мое детство тогда, по всей видимости, и закончилось.
Дальше помню период бунтарства: я была готом, потом панком, обрила наголо волосы… Бросила университет, чтобы поступить в Сиднее в Национальный институт драматических искусств. Были дни, когда я считала буквально каждое пенни и иногда могла себе позволить лишь одну чашку кофе в день. Но я всегда восхищалась своей матерью — она моя ролевая модель. Мама осталась с тремя детьми на руках, вырастила их и сумела найти себя — стала успешно заниматься освоением земель под строительство. Но самое главное, моя мамочка всегда была самой красивой из всех матерей моих одноклассников. Живая, веселая, полная идей — в любых обстоятельствах. Не поверите, но я не знаю, не хочу знать, сколько ей точно лет. Отказываюсь хранить это в памяти. Ненавижу и боюсь цифру 40 — с огромным, просто невероятным облегчением вздохнула после того, как мой муж перешагнул эту дату. В день его рождения просто пребывала в состоянии эйфории от счастья.
— Вы давно и счастливо замужем и, насколько я знаю, замуж вышли стремительно, никаких там долгих помолвок — словом, резину, как это сейчас модно, не тянули…
— Очень быстро. Через 21 день после первого поцелуя. Мы с Эндрю знали друг друга по театру: я играла, а он ставил спектакли и писал пьесы. Но относились мы друг к другу очень плохо. Он думал про меня, что я холодная и отстраненная, а я считала его надменным, наглым и спесивым. Но однажды так сложилось, что мы оказались в гостях у общих знакомых, за одним столом, где играли в покер. И он стал мне рассказывать, как ему нравится моя подруга. А потом вдруг неожиданно взял и поцеловал меня! Ну я же говорю — наглец! Три недели спустя Эндрю попросил моей руки. Мой муж один из самых рациональных людей, витающих в облаках. Он такая гигантская личность, что почти не умещается между землей и звездами. Такие люди чрезвычайно редки.
— И все же не является ли секретом вашего успешного брака тот факт, что ваш муж не актер, а драматург? И, возможно, еще то, что он не написал для вас ни одной пьесы…
— Он вообще с трудом пишет. (Смеется.) Главный секрет — честность в отношениях с умным и интеллигентным человеком. Например, у нас одна на двоих электронная почта. Эндрю терпеть не может писать письма и доверил эту работу мне. Получается, я имею доступ ко всей его корреспонденции, а он — к моей. Когда доходит до компьютера, конечно. Нам обоим это удобно, и нас обоих это вполне устраивает.
— Лет шесть вы прожили в Австралии — с тех пор, как в 2008 году согласились вместе с мужем возглавить в Сиднее театральную компанию. Скоро ваш контракт там заканчивается. Переедете обратно в Англию, где долго жили до этого?
— Уж точно не перееду в Голливуд. Это исключено. Возможно, мы вернемся в Англию, в Брайтон — у нас там дом на море. Я очень люблю английскую природу и погоду, особенно в деревне. В любом случае мы славно поработали с Эндрю и оставим наш театр в неплохом состоянии — и финансовом, и творческом. Знаете, в Австралии огромное количество талантливых актеров, но очень мало театров, и кино снимают редко. Я горжусь, что сумела привлечь столько талантов и обеспечить их интересной работой.
— Совсем недавно вышел еще один фильм с вашим участием — «Охотники за сокровищами», где вы встретились едва ли не со всеми своими бывшими партнерами, прежде всего с Джорджем Клуни и Мэттом Дэймоном…
— Да, с Джорджем я снималась вместе в «Хорошем немце», и этот фильм тоже о Второй мировой войне. Муж меня подкалывает: «Интересно все-таки, что тебя связывает с Клуни и с войной?» А с Мэттом мы лет 15 не работали — со времен «Талантливого мистера Рипли». Поскольку за эти годы Мэтт родил трех дочерей (а еще у него есть приемная дочка, так что всего четверо), а я — троих сыновей, то, поверьте, нам было о чем поговорить. В частности, мы обсуждали возможности будущих браков между нашими детьми. Практически обо всем договорились. (Смеется.)
— Вы редко снимаетесь в блокбастерах, но все же не отказали Стивену Спилбергу, сыграли на пару с Харрисоном Фордом в его «Индиане Джонсе», и Питеру Джексону, снялись во «Властелине колец», а потом и в «Хоббите» появились, хотя вашей королевы эльфов Галадриэль у Толкиена в романе о хоббитах нет вовсе…
— Я думаю, Питер и Фрэн (его жена и соавтор сценария ко всем фильмам. — Прим. ред.), сняв первый фильм «Хоббит», решили, что там не хватает девочек. И подумали, что участие такой шикарной штучки, как моя королева эльфов, будет очень кстати. (Смеется.)
— Первый раз вас номинировали на «Оскар» за роль королевы Елизаветы в 1999 году. Тогда вы проиграли Гвинет Пэлтроу…
— Да, а мой муж меня утешил, сказав: «Разве не лучше оставаться на гребне волны, чем пережить свой пик в 31 год? Да и что бы ты, скажи на милость, делала с этой статуэткой — разве что использовала ее как пресс для жарки цыплят?» Может, он был прав. Ведь тогда я, возможно, не удостоилась бы этой чести за роль великой актрисы Кэтрин Хепберн в фильме «Авиатор» Мартина Скорсезе? Не научилась бы играть в ее любимый гольф, не переняла бы манеры аристократки... Вот только обливаться холодной водой по утрам, как делала Кэтрин на протяжении всей жизни, я так и не сумела себя заставить. Но и в этой истории есть своя маленькая тайна. Дело в том, что у меня был талисман! Крестница Хепберн подарила мне ее старенькие перчатки — я их носила в сумочке все время.
— Неужели вы верите в приметы?
— Нет. Я — фаталистка. Поэтому и планов никогда не строю. Ни разу не ходила к гадалке или психотерапевту. Правда, когда готовилась к роли женщины, наделенной сверхъестественными способностями в фильме «Дар», посетила 17 специалисток в этой «области». Но не задала им ни одного вопроса о себе и своем будущем.