— Кира, вы уже полгода замужем (за Джеймсом Райтоном, музыкантом из английской рок-группы Klaxons. — Прим. ред.), и похоже, вам нравится эта роль…
— Очень нравится. Замужество освобождает от множества проблем. Быть одной страшно утомительно и изматывающе. Когда же кому-то посвящаешь свою жизнь, это очень вдохновляюще действует и жить становится гораздо проще и легче. Работать, кстати, тоже. Мои родители вместе уже больше 40 лет. Конечно, бывает, они ссорятся, но продолжают любить друг друга. Я не отношу себя к романтическим натурам, поэтому отлично понимаю — через два месяца или три года и так далее чувства меняются, они не могут оставаться такими, как в первые дни брака. Но мне кажется, совместная жизнь от этого нисколько не проигрывает — становится, наоборот, гораздо интереснее.
— Хоть вы и не романтик, как утверждаете, но свадьбу сыграли в очень романтичной обстановке — на юге Франции, в маленьком городке в Провансе…
— Я очень люблю эти места. У меня там дом в городке неподалеку от Авиньона и даже есть маленькая винодельня. Мэр этого городка мой брак и зарегистрировал. Наша свадьба с Джеймсом была прекрасна. Я плакала и одновременно смеялась. Нас окружали только родные и близкие люди. Никакого пафоса. Терпеть это не могу. Пришлось постараться, чтобы никто ничего не узнал. Всем гостям были даны строгие указания. Например, приезжать разными путями и селиться в разных отелях. Знаете, у меня бзик на почве конспирации. Началось с тех пор, как после премьеры фильма «Король Артур» я обнаружила у себя в доме десятерых папарацци с камерами! С тех пор дала себе слово — никому не позволю засечь меня без трусиков, выходящей из какого-нибудь ночного клуба. (Смеется.) К тому же, честно признаюсь, я люблю окружать себя ореолом загадочности, мистики. Такая я — мною нельзя манипулировать, я сама умею это делать.
— Вы еще до свадьбы купили в Лондоне роскошный дом за несколько миллионов фунтов и переехали туда с мужем…
— Да, но не думайте, что это дом моей мечты. К тому же я не уверена, что мы там будем продолжать жить. Да и роскошь его сильно преувеличена — в нем нет никаких ценных вещей. Я не люблю владеть ценностями. Меня это пугает и нервирует. Поэтому и к ювелирным украшениям равнодушна. Особенно после того, как воры пару раз забирались в мои прежние жилища. Так противно знать, что кто-то чужой копался в твоих личных вещах! Однажды украли, например, безделушку — браслет. Мне его бабушка подарила, такой, знаете, на удачу. Я была просто в шоке — браслет полиция так и не нашла. В нашем доме отличная сигнализация, но при этом он так устроен, что можно везде расслабляться, не бояться что-то запачкать или пятно куда-то посадить. Нет, у нас все можно. Я не хочу ограничивать себя вещами, зависеть от них. Тем более ежедневно, на постоянной основе. Так же и с одеждой. Одно дело получить приятный сюрприз — подарок от дизайнера, который своими руками создает шедевры, настоящие произведения искусства. А другое — каждый день ломать голову, что бы такое-этакое на себя надеть. Максимум, на что я способна, — порадовать себя в дождливый день платьем в цветочек!
— Правда, что Джеймс подарил вам на свадьбу оливковое дерево? Вместо кольца…
— Да, он подарил мне оливковое дерево, которому сто лет от роду! И я высадила его в саду своего дома! Во Франции. Потрясающий подарок! Джеймс еще трогательно нацарапал на стволе наши инициалы и дату свадьбы. Кольцо он тоже мне подарил, и не простое, а доставшееся ему в наследство от бабушки. Но я искренне не понимаю, почему людям так интересно знать про все эти кольца? Что в них может быть особенного?
— У вас пять лет продолжался роман с актером Рупертом Френдом (Кира познакомилась с ним на съемках фильма «Гордость и предубеждение» по роману Джейн Остин, в 2005 году. В январе 2011 года они неожиданно для всех расстались, Кира хранила молчание, лишь ее отец Уильям рассказал, что решение было мучительным, но тщательно продуманным с обеих сторон. И причина вовсе не в изменах. — Прим. ред.). Но замуж вы вышли за рок-музыканта, это прямо поветрие какое-то — ваша подруга актриса Кэри Маллиган тоже замужем за рокером, еще Гвинет Пэлтроу, да всех не перечислишь…
— Когда моя подруга познакомила меня с Джеймсом, я даже не знала, что он музыкант. И вообще я не большая любительница музыки. Но мне Джеймс сразу понравился. Очень здорово встретить человека, который совсем не похож на тебя. С Рупертом мы были очень похожи. Актер, что тут скажешь… Он не выносил ажиотажа, который вокруг меня образовался, еще сильнее, чем я. Но если я готова признавать, что актерская профессия включает в себя элемент публичности личной жизни, то он — нет. Хотя мы очень старались жить тихо и мирно — сидели дома, книжки читали, никуда не высовывались. Так вот, мои отношения с мужем идеальны во многом потому, что мы с ним смотрим на все под совершенно разным углом зрения! Иногда я даже представить себе не могу ход его мысли.
— Говорят, Джеймс первым делом начал вас учить играть на гитаре?
— Пытался, бедняга. У меня на пальцах появились жуткие мозоли, то еще зрелище. Больше никогда не буду этим заниматься. Да и Джеймс вряд ли согласится — для него это был стресс. А ведь он у меня человек легкий и жизнерадостный, не склонный к страданиям. Пускай уж он играет, а я буду слушать.
— Вы играли Лару в телесериале «Доктор Живаго», а в прошлом году Анну Каренину — специализируетесь на русских литературных героинях?
— Да нет, как-то случайно все так складывается. Кстати, играть Элизабет Беннет в «Гордости и предубеждении» было гораздо страшнее, чем Каренину. Потому что Элизабет все любят и хотят быть на нее похожими. А вот на Анну не очень-то стремятся походить — только любопытство к ней притягивает, но не любовь. Она такой бриллиант, но в мрачной, трагической оправе. Страшновато. Я думаю, Лев Толстой ее ненавидел. По большей части, во всяком случае. Хотя со мной наверняка многие не согласятся, но он ее обвиняет. Она вовсе не жертва, не невинная овечка — в его глазах. Лично мне хочется верить, что я не такая, как она, не способна на такие поступки и манипуляции. Но судить ее не могу. Хотя бы потому, что автор ее судит. Да и кто знает, что я совершала в жизни и что еще могу совершить в какой-то момент нехорошего? Самое интересное в Анне как раз эта тема — сколь часто мы причиняем боль тем, кого любим, понимаете?
— У вас там потрясающие костюмы — не хотелось себе ничего на память оставить?
— Ну разве что черную густую вуаль. Анна носит ее не случайно. Наш замечательный художник по костюмам Жаклин Дюрран с режиссером Джо Райтом хотели представить Анну как птичку, попавшую в клетку. В том числе собственного тщеславия и гордости. А меха, которые она постоянно носит, символизируют смерть — та все время бродит рядом с ней. Единственный яркий цвет — ожерелье из рубинов, и оно тоже призвано обозначить кровь. А ее платья все нарочито похожи по своему крою и стилю на нижнее белье — сочетание секса и смерти в ее образе. Жутко интересно было работать с Жаклин. Да, вот еще что мне понравилось — веер из перьев, она им яростно обмахивается, словно хочет вырваться из клетки, как пойманная птица. Честно говоря, я мечтала — ну же, быстрее давай умирай, черт тебя подери! Дьявольски долгая дорога получилась к поезду. Мы эти сцены оставили напоследок, снимали их целую неделю, и это было мучительно. Помню, я вернулась домой — как раз перед Рождеством было дело — и недели две не могла в себя прийти. Лежала в постели совершенно измученная. Бедный Джеймс, мой тогда еще жених. Нелегко ему пришлось.
— Вы должны были снимать в России, но потом от этой идеи отказались. И когда вы снимались в новом фильме «Джек Райан: Теория хаоса», у вас тоже была возможность в Россию приехать. Ведь именно там идет действие картины, а Кеннет Брэна, помимо того что режиссер, играет роль русского олигарха…
— Очень жаль, но мне никак не удается попасть в Россию. Когда «Джека Райана» снимали, все ездили, включая Кевина Костнера, а я нет.
— Со времен «Пиратов Карибского моря» вы явно сознательно отошли от участия в блокбастерах. Что вас привлекло на этот раз?
— Ну конечно же, кассовые сборы! Хочу пополнить свои денежные запасы. (Смеется.) Знаете, лет пять-шесть подряд я снималась в фильмах, где мои героини страдали и умирали. Вот я и решила немного развлечься — и согласилась сыграть в боевике. Настоящий голливудский «попкорн» — весело! К тому же меня позвал Кеннет Брэна, а я его с детства обожаю. Когда-то, в 11 лет, я ходила к нему на прослушивание — в его фильм «Гамлет». Хотя понимала с самого начала, что не подхожу, но он со мной долго разговаривал, как со взрослой, нашел время даже показать декорации и рассказать, как и что он собирается снимать. Не унижал, как другие режиссеры. Никогда этого не забуду. Пробы — а я на них ходила лет с трех — выматывают ребенка и ломают психику. Если бы все были как Кен, тогда, конечно, можно с этим мириться. Брэна — феноменальный театральный актер и блестящий режиссер. Собственно говоря, после его картин «Много шума из ничего» и «Гамлет» я и утвердилась в своем решении стать актрисой. А в 13 лет вместо маленькой роли в «Гамлете» я получила маленькую роль в «Звездных войнах» — была партнершей Натали Портман.
— Но вы же сами ходили на пробы — родители вас не тащили, насколько я понимаю…
— Нет. Папа у меня актер, а мама драматург, и я сама хотела в их мир попасть. Кого-то водят на карате, а меня водили на прослушивания — по моему желанию. В три года потребовала у родителей, чтобы они мне нашли агента, в шесть лет решила, что сама стану зарабатывать на жизнь, и начала наполнять банку из-под печенья монетками. Чтобы на собственный дом накопить денег. Откуда это во мне взялось — ума не приложу до сих пор. Но в детстве я была той еще штучкой. Настоящая маленькая засранка. Развитая не по годам. Давала всем прикурить. Втемяшила себе в голову, что брошу школу в 16 лет. С тех пор и живу с этой отметиной — среднюю школу не закончила.
— Кира, вы и сейчас девушка независимая и острая на язычок — некоторые вас побаиваются, я знаю. И снискали себе славу феминистки из-за того, что не поддаетесь на жесткие требования шоу-бизнеса, в том числе не скрываете, что у вас есть недостатки и все такое прочее…
— Да, я требую, чтобы мою грудь не делали больше, чем она есть. А то пририсовывают мне какие-то невероятные формы. У меня нет груди, это во-первых (и глупо скрывать сей факт), а во-вторых, грудь, созданная с помощью компьютера, выглядит чудовищно. Помню, как я увидела себя на одной из афиш: лицо мое, а все остальное — нет. Если уж хотите приделать мне фантастический бюст, так пусть он не будет похож на обвисшие груши. Пускай мои «фантазийные груди» выглядят дерзко и нахально! (Смеется.) Самое забавное, что, когда у меня появилась, как у всех девочек в определенном возрасте, эта, безусловно, немаловажная часть тела, я порадоваться не успела. За лето я сильно выросла, и грудь… исчезла. Вот почему я не против сниматься обнаженной — никто ничего и не заметит, не на что смотреть.
— Но все-таки в блокбастер «Пираты Карибского моря» вас взяли во многом из-за вашей привлекательной внешности.
— Ну, в общем, да. Утешает только то, что пробовались множество хорошеньких девушек, а взяли все-таки меня. (Смеется.) Многие считают меня уродиной, а многие — хорошенькой. Что ж, всем не угодишь. Но в последнее время люди стали лучше ко мне относиться. А то только и слышала, что о своей якобы анорексии. Неприятно, честно скажу. В первых «Пиратах…» я снималась, когда мне было 17 лет. А в третьем фильме — 21 год. Ни в коем случае не жалею — ведь столько возможностей благодаря этой работе получила! Но и истерии тоже много было. Даже в супермаркет пойти и то оказывалось проблемой.
— Как вы проводите свободное время?
— Мы с мужем оба очень мобильные и можем сорваться в одну минуту и куда-нибудь умчаться вместе. Нет, конечно, на экстрим — типа приехать в аэропорт и сесть на первый же попавшийся самолет — я не способна, хоть и обожаю путешествовать, но и планировать загодя что-то — это не мое. Думая о том, что будет завтра, не замечаешь, как живешь сегодня. Ну а что касается праздников, выйдя замуж, я научилась готовить и теперь сама могу «изобразить» рождественский ужин. Раньше не умела ничего. Однажды испекла пирог, но умудрилась выронить его, когда доставала из духовки. Помнится, я даже пожелала, чтобы Санта-Клаус принес мне в подарок хорошую кулинарную книгу. (Смеется.) Зато теперь выпечка — моя главная и любимая специализация в кулинарном деле.