Святослав Подгаевский, Иван Капитонов
Ваша недавно вышедшая в прокат «Вдова» вроде как основана на реальных событиях, поясните, пожалуйста, о какой именно реальности идет речь?
Иван Капитонов: Режиссер фильма — Иван Минин, дебютант в кино. Он несколько лет занимался этим проектом вместе с командой энтузиастов, куда входили спасатели, разыскивающие пропавших людей, и этнограф, который собирал истории, связанные с мистическими происшествиями в лесах Ленинградской области.
Они отыскали легенду про девушку, убившую своего мужа. Которую местные жители зарубили, бросили в заложную яму, а она вернулась и стала терроризировать всю деревню. Эти события происходят в канун Покрова дня, когда вся нечисть особенно опасна.
Святослав Подгаевский: Спасатели, которые у нас снимались, рассказывали много необычных историй. Например, один из них показывал нам запись на мобильный телефон, сделанную в Карелии. Ему удалось снять нечто странное в воздухе, похожее на рой светлячков.
Иван: Наслушавшись этих историй, мы снарядили этнографическую экспедицию с участием режиссера. Они объездили несколько деревень, записали интервью с бабушками и местными жителями, которые рассказали им много интересных фольклорных легенд.
Это те бабушки, которые появляются на экране в начале фильма? Я еще обратил внимание, что они все очень убедительные.
Иван: Да-да, те самые бабушки.
Как вы вообще материал для нового фильма выбираете? Что заставляет решить: окей, следующая лента будет основана на городской легенде или, скажем, на фольклорных историях?
Иван: Вот мы сидим в офисе, и у кого-то возникает идея. И если у всех нас реакция примерно такая: «Ну, вроде ничего...», — значит, браться не стоит. А если все загораются, начинают активно обсуждать, дополняют идею своими предложениями, значит, идея цепляет. Каждое новое кино — это бизнес-гипотеза. Кто знал, например, в 1991-м, что в России будут суперпопулярны рестораны с японской едой — роллами и суши, фактически сырой рыбой в рисе. Подавляющее большинство тогда сказало бы: «Что?! Сырая рыба?! Русские это есть не будут». Но гипотеза оказалась успешной. Вот и мы иногда интуитивно чувствуем, что у нас есть компоненты, которые можно сложить во что-то интригующее.
При этом мы все время балансируем между попкорн-кино и желанием сделать что-нибудь более артовое. Мы любим все арт-хоррор-хиты, но понимаем, что нужно выдерживать баланс, потому что мы — независимая маленькая компания, и наши фильмы должны быть прибыльны.
Почему в ваших фильмах злу придается женская форма?
Иван: Тем, кто жанром интересуется, известно, что хоррор очень тесно связан с сексуальностью. Возможно, что наша целевая аудитория (девочки и девушки 12-20 лет), противопоставляя себя антагонисту, принимают в себе же проявление агрессии.
Может, дело еще и в том, что в женском персонаже проще разглядеть жертву? А в ваших фильмах зло всегда само является пострадавшей стороной.
Иван: Так и в жизни, мне кажется. Дети в три-четыре года вряд ли уже добрые или уже злые. Они, скорее, открытые миру, восприимчивые и, как следствие, ранимые. Кажется, что злость и негатив — это дефекты из-за нанесенных психологических травм.
Святослав: Сначала кого-то мучают, а потом он отыгрывается. Круговорот зла в природе. Но мне кажется, что все-таки серьезного осознанного желания дать злу определенный гендер у нас нет.
Кадр из фильма «Вдова»
Во «Вдове» у зла какая-то очень сложная схема действия, которую я так до конца и не понял. Там и двойники, и гипноз, чего только нет. У вас самих в голове сложилось четкое представление о том, как и почему зло действует?
Иван: Автор здесь — Иван Минин. Мы лишь помогали сценарно структурировать всю эту этнографию в более-менее стройную конструкцию. Я думаю, здесь должно сложиться ощущение, какое бывает по утрам: когда ты проснулся, но вроде бы еще и нет. Состояние между сном и бодрствованием, в котором могут открываться целые миры. По сути, это именно то, что происходит с нашими героями. Логика сна.
Святослав: Я тоже думаю, что к этому фильму нельзя относиться как к истории с классической драматургией. Вокруг происходит нечто странное, а герои оказываются наблюдателями мистического мира, который затягивает их именно своей парадоксальностью. Нас как раз это и привлекло.
Иван: Нам показалось, это что-то новое для нас. Потому что обычно мы в наших фильмах логику зла стараемся прорабатывать. И возможно, они как раз поэтому становятся привлекательными и понятными для подростковой аудитории во всем мире, а для аудитории 30+ оказываются слишком линейными и простыми. Вот мы и попробовали найти другой взгляд на жанр.
Святослав: У Вани Минина вообще очень интересный взгляд на то, что должно происходить в кино. Например, он был категорически против показа на экране монстра как такового. Документальная эстетика — тоже выбор Ивана, он с самого начала так хотел снимать. Но фильм при этом не пытается выглядеть как found footage, его стилистика ближе к «Району №9».
Раз речь зашла про found footage, нельзя не вспомнить «Ведьму из Блэр». Мне показалось, или во «Вдове» есть прямые цитаты из нее? В частности, эпизод, в котором героиня находит в лесу брошенный дом, а в нем — знакомого, уткнувшегося лицом в угол.
Святослав: В Ваниной интерпретации есть, как мне кажется, свежая мысль: зло повторяет твои движения.
Но в целом понятно, что, снимая фильм про группу людей, заблудившихся в лесу, от сравнения с «Ведьмой из Блэр» невозможно уйти.
Иван: Я всегда говорю о том, что мы смотрим хорроры так же, как и все остальные зрители, просто мы чуть больше погружены в жанр. И все впечатления, полученные во время просмотра, конечно, отражаются на наших собственных фильмах. Это вообще нормально — когда автор интерпретирует что-то ранее увиденное, пропуская через свою призму.
А у вас самих сохранилось теплое отношение к «Ведьме из Блэр»? Или, может, сегодня она вам не особо актуальной кажется?
Святослав: Когда я смотрел фильм первый раз году в 2000-м, мне особо не понравилось. А вот уже лет через десять пересмотрел с большим удовольствием.
Иван: Я тоже смотрел несколько раз, но на меня фильм сразу произвел мощное впечатление. Более того, первый просмотр усилила личная история: я смотрел кино в компании друзей и перед этим положил размораживаться под горячую воду фарш для собаки. И сразу забыл об этом, конечно. И вот мы сидим, смотрим, и вдруг минуте на 60-й резко гаснет свет в квартире, и кто-то начинает колотить во входную дверь. Я думал, умру от страха. Оказалось, всего лишь соседей затопил. Но впечатления благодаря такому интерактиву безусловно были острее.
Кадр из фильма «Пиковая дама: Черный обряд»
Вас чужие хорроры до сих пор способны напугать? Или все, профдеформация, теперь ничего не страшно?
Святослав: Меня кино всегда пугает...
Иван: ...даже комедии! (Смеется.)
Святослав: Как на зрителя кино на меня воздействует очень сильно, хотя я много понимаю в технологических вещах. Я легко абстрагируюсь, так работает моя психика.
Иван: Я — благодарный зритель и крайне эмоциональный человек: на хоррорах я боюсь вовсю, а на комедиях громко смеюсь.
Кстати, важная штука про хоррор: если на фильме люди в зале не смеются, значит, фильм, скорее всего, не очень страшный.
Смех — способ сбросить напряжение в промежутках между саспенсом. Мы сознательно стараемся и сценарно, и в монтаже определять точки, где нам нужно, чтобы зрители расслабились и могли засмеяться.
Мне кажется, любители хорроров делятся на два типа: одних больше пугает картинка, что-то неожиданное в кадре, другие больше боятся звуков. В вашем случае как?
Святослав: Я бы сказал, что страх рождается в самой истории. Еще ничего не произошло, но ты уже о чем-то подумал, представил то, что тебя пугает. Ожидание провоцирует страх, а скример — это финал трюка, разрядка. У меня был характерный опыт с фильмом «Тема» Глеба Панфилова, это вообще не хоррор, а драма. Там есть сцена, в которой герой Михаила Ульянова приходит к героине, а ее нет дома, но дверь открыта и свет не горит. И вот он ходит по комнатам минуты три. И я вдруг почувствовал, что я в ужасе: сейчас же что-то произойдет! И мне страшно.
Иван: Мне кажется, в этом проявляется наша с тобой тревожность. По большому-то счету, ну ходит и ходит, что такого. (Смеется.)
Святослав: Возможно! Но тогда я был в ужасе. Сидел и думал: великий режиссер Глеб Панфилов снял хоррор.
Съемки фильма «Невеста»
Расскажите немного про саундтрек «Вдовы». Мне кажется, он в данном случае как раз больше жути нагоняет, чем картинка.
Святослав: Музыку написал прекрасный композитор Николай Скачков, с которым мы уже работали на «Яге».
Иван: Коля — скрипач, он всегда добавляет много струнных. И иногда приходится ему говорить: «Коля, гаси скрипки». (Смеется)
Как вам кажется, в РФ хоррор остается низким нишевым жанром или все же понемногу выбивается в мейнстрим?
Святослав: Мне кажется, это вопрос времени. Хоррор в России существует не так давно. Отдельные яркие фильмы были в 90-е: «Змеиный источник», «Упырь», в нулевые были «Мертвые дочери», а в десятые уже мы с «Пиковой дамой» и «Невестой».
Иван: Я так скажу: да, были «Мертвые дочери», еще что-то, но есть распространенная точка зрения, согласно которой «Пиковая дама» — первый коммерчески успешный хоррор-фильм, городская легенда в хоррор-оболочке. И уже после ежегодно стали выходить три-пять русских фильмов в этом жанре. Я считаю, их должно быть больше, и количество постепенно перейдет в качество.
По поводу количества: у вас на ближайшее время заявлено как минимум еще два полных метра — «Иван Грозный» и «Приворот: Черное венчание»…
Иван: И «Ледяной демон» еще.
Ладно, даже три. Как вы на них время и силы находите?
Святослав: Еще сериал «Пищеблок» выходит. Просто мы не спим.
Иван: Мы много работаем. Мы энтузиасты.
Из всех новых проектов меня больше всего «Иван Грозный» интересует, поскольку он, как мне кажется, для вас стал выходом из зоны комфорта.
Иван: Ты абсолютно прав. Для нас это вызов: более масштабный фильм с более крупным бюджетом.
Обычно мы снимаем фильмы по мировым стандартам даже не низкобюджетные, а вообще безбюджетные. Мы стараемся малыми средствами делать коммерческое кино.
Но «Грозный» будет прямо-таки жанром, а не историческим триллером?
Святослав: Думаю, к этому фильму вообще нельзя относиться как к историческому. Речь, скорее, об альтернативной реальности. Вспомним того же Распутина у Гильермо дель Торо в «Хеллбое». Да, здесь есть определенные риски: наверно, не каждый человек, услышавший об этом проекте, сможет абстрагироваться, многие будут искать историческое соответствие. Нам показалось, что Грозный — невероятно притягательная фигура в уникальном историческом сеттинге. Костюмы, воссоздание быта — все то, что мы давно хотели попробовать, понимая, что это дорого и сложно. В «Невесте», например, мы смогли позволить себе сделать всего десять минут исторического кино. При этом зрителям эта часть показалась особенно яркой и запоминающейся.
Иван Капитонов на съемочной площадке
А куда-нибудь еще не хочется выбраться из зоны комфорта? Например, снять комедийный фильм ужасов. Или вот sci fi хорошо с хоррором сочетается.
Иван: У нас сейчас еще 60 проектов в разработке. Там есть и приключенческий хоррор, и комедийная мистика.
Святослав: Есть даже молодежная драма.
Иван: Да, это вообще отдельная история. Нас Министерство культуры поддержало в конкурсе детского и юношеского кино. Картина называется «Голова-жестянка», драмеди, основанное на одноименном романе Серафимы Орловой. Но базой для нас все равно остается хоррор, потому что нам в удовольствие делать остросюжетное кино. К тому же, пугать — это весело! Сколько раз я был на комедийных площадках — съемочная команда дико напряжена, потому что постоянно нужно смешить. На съемках хоррора всегда такое ощущение, словно ты за углом подкарауливаешь старшего брата, и когда он будет идти мимо, ты выскочишь и его напугаешь. Это игра — и это классно!
Беседовал Сергей Оболонков
