Сергей Юрьев: Сергей, начну с банального вопроса: когда вы впервые познакомились с творчеством Довлатова и какие были первые впечатления?
— Честно говоря, для меня по-настоящему Довлатова открыла Аня (супруга Сергея Безрукова, Анна Матисон — Прим. ред.). Она читала о нем все. Можно сказать, она настоящий специалист по этому писателю. Так что в полном объеме с творчеством Сергея Донатовича познакомила меня именно супруга.
Тема эмиграции русской интеллигенции была актуальна как в советские годы, так и сейчас. Почему так происходит?
— Я могу сказать про себя лично. Никуда уезжать из страны я не собираюсь. И березы тут совершенно ни при чем (смеется). Меня держит в России семья, дом и любимая работа. Кроме того, я адекватно оцениваю ситуацию, и понимаю, что русский артист на Западе должен сделать над собой нечеловеческое усилие, чтобы состояться. Это вопрос и языка, и везения, и связей. Я, конечно, говорю на иностранных языках. Но думаю и чувствую я на русском языке. И я счастлив, что окончил Школу-студию МХАТ, а не Нью-Йоркскую академию киноискусства, например.
Есть ли какая-то связь между тем, что вы сыграли рок-звезду в картине, и тем, что стали солистом рок-группы «Крестный папа», о чем стало известно совсем недавно. И будете ли вы исполнять песни, которые звучат в фильме?
— Песни из фильма я пока не имею права исполнять со сцены. Это связано с тем, что картина еще не прошла в кинотеатрах, и прокатчики ставят такие вполне разумные ограничения. А что касается моей рок-группы, то я очень рад, что аудитория очень хорошо восприняла первый сингл.
Но как актер вы давно поете...
— Да, но это другое. Я очень люблю актерское пение. Этим славился Андрей Миронов, например, которого я обожаю. Вроде бы, в случае с ним, ни о каком диапазоне говорить не приходится, но есть у него какая-то особая магия в тембре. Ты узнаешь его из тысячи вокалистов, поскольку он пел сердцем, душой. Я тоже неоднократно проверял себя в плане вокала. И со сцены пел, и за кадром. Вспомнить хотя бы песню «Березы» из сериала «Участок».
Березы меня как деревья, кстати, совершенно не волнуют. Я люблю сосны. Но с момента выхода сериала все свято уверены, что Безруков до дрожи в коленях любит именно березы.
Но сама песня-то вам нравится?
— Когда нам с режиссером Сашей Барановым принесли эту песню, мы схватились за головы. Настолько нам эта вещь показалась советской. Но потом я подумал, что раз Золотухин в этой картине пел «Ой мороз, мороз», почему бы и мне не спеть хотя бы куплет. В конце концов, это выглядело органично, потому что все участковые в Советском Союзе пели. Я пришел в студию, записался, после чего присутствовавший в это время автор песни Игорь Матвиенко сказал мне: «Если бы у меня все так пели и работали, я был бы, наверное, уже миллиардером» (смеется). Ну а после я пел Высоцкого, других авторов. И с каждым годом в этом плане становился все смелее и смелее.
Все это в итоге привело к созданию собственной группы. Но стоит оговориться, что этот музыкальный проект для души, а не для того, чтобы кого-то подвигать на музыкальном олимпе. Я прежде всего актер, который решил воплотить свою детскую мечту.
Вы переиграли, кажется, всех персонажей, каких только можно. Каких ролей от вас еще можно ожидать?
Говорят, вы Пушкина собираетесь опять играть. Это правда?
— Ну нет, конечно! Но этот миф разлетелся, и желтая пресса уже поспешила разорвать меня на британский флаг, хотя сейчас это и не модно. Играть я буду в проекте Игоря Угольникова «Учености плоды». Действие происходит во время Великой Отечественной войны. Это про оккупацию Михайловского. Ну какой там может быть Пушкин?! Но никто разбираться не стал, и меня поспешили заклеймить позором.
А что касается того, каких ролей от меня можно ожидать в принципе — надеюсь разных, интересных. Главное, чтобы артисту было интересно самому. Как только актеру становится скучно — ему надо бежать из профессии. Олег Павлович Табаков говорил мне: «Серега, волноваться надо всегда. Если ты перестал волноваться перед выходом на сцену. Все! Ты не артист».
Ольга Шаблинская: Многие артисты говорят: «Сегодня, чтобы выжить, нужно побольше играть». Но только вопрос: а реально ли каждый раз выкладываться, душу рвать?
Каждый раз можно и нужно, необходимо рвать душу. Практика на сцене очень важна. Количество обязательно перейдет в качество — в этом есть своя сермяга. Чем больше затрачиваешь душевных сил, чем больше разных ролей играешь, тем лучше уходит то самое ненужное волнение из-за роли.
А чувства депрессии, неудовлетворенности вам знакомы?
— Я думаю, они знакомы каждому творческому человеку. Просто иногда ты пытаешься спрятаться за внешним благополучием. Стараешься не показать, что тебе плохо, улыбаешься, говоришь, что все прекрасно и жизнь твоя бьет ключом. А то, что переживаешь внутри, все эти мысли о том, что сделанное тобой никому не нужно, — это оставляешь для себя. Некая неуверенность в себе всегда во мне присутствует. И должна, мне кажется, присутствовать. Самоуверенность губит очень сильно. Нужно быть уверенно неуверенным или наоборот — неуверенно уверенным. (Улыбается.) Вот это, я думаю, идеальное сочетание. Когда огромное количество сомнений рождает ту самую роль, которую тебе предстоит сыграть. Именно сомнения, работа над собой, проба за пробой.
То есть вы самоед?
— Безусловно!
Светлана Дружинина и Анатолий Мукасей говорят, что работать вместе супругам нелегко, потому что даже дома они говорят о работе. Как в вашем случае разделяются личное и рабочее?
— У нас все органично сочетается. И потом, я все-таки работаю с разными режиссерами, а не только у собственной жены. У меня сейчас очень много фильмов параллельных. Сейчас идут съемки многосерийного «Годунова», где я играю Бориса Годунова. Есть проект Александра Цекало «Бендер», где исполняю роль Ибрагима Бендера. Впереди фильм с Игорем Угольниковым — очень интересная работа о подольских курсантах — и еще много чего. Все они снимаются параллельно друг с другом, что невероятно сложно и тяжело, а особенно — находить время и для театра, в котором я служу, играть спектакли, а что-то ставить самому.
