Карина Разумовская: «Прилучный излечился от звездной болезни»

Карина, у зрителей ваша героиня в сериале «Мажор», безусловно, популярна. А как вашу роль приняли коллеги по БДТ?

— Некоторое время назад я постучала в гримерную Олега Басилашвили. Нужно было для одной благотворительной истории сфотографировать его и Алису Фрейндлих в шапках Деда Мороза. Слышу: «Входите!» — «Олег Валерианович, очень надо, пожалуйста, для детей», — объясняю я. Он, конечно, согласился, пофотографировался. А потом говорит: «Слушай, посмотрел я "Мажора". Молодец, хороший образ получился. Живой человек, но при этом и не ты». Вы понимаете, что со мной было?! Просто сердечный приступ! Выше похвалы просто не бывает!

Ну в вашей жизни вообще много удивительного. Например, в БДТ в спектакле «Три сестры» вы с дочерью Кирилла Лаврова Марией одновременно играете одну и ту же роль по смелой задумке режиссера. Это ведь именно Лавров стал вашим экранным папой в одном из фильмов, где вы снимались совсем маленькой?

— Да, правда. Дочери Лаврова — настоящая и экранная — встретились и стали как бы одним человеком… Но вообще, мы с Марией Кирилловной вместе в трех спектаклях играем и достаточно близко общаемся. Причем о том, что я играла дочь Кирилла Юрьевича в фильме «Исчадье ада», я рассказала Марии Кирилловне только год назад. На тех съемках мне было лет пять или шесть. Фильмов с Лавровым я тогда еще не смотрела, но мама мне сказала: «Это знаменитый артист». Я сидела у него на коленях и слушала, как он читает книжку. Вот и вся моя роль. 

Помню его глаза и улыбку из-под наклеенных усов и бороды. У Марии Кирилловны точно такая же улыбка и глаза, как у отца... Кирилл Юрьевич взял меня к себе в БДТ сразу после института, единственную с курса. Прослушивание прошло как в тумане. Когда мне страшно, у меня всегда выключается сознание. Я успела произнести только пару реплик, и меня остановили: «Спасибо, вы свободны». А потом мне позвонили: «Вас приглашают в Большой драматический театр на встречу», и я подумала, что это розыгрыш моих однокурсников. Но оказалось — правда! Теперь я рядом с Алисой Фрейндлих, Олегом Басилашвили, Ниной Усатовой, Светланой Крючковой... Подумать только!

Как все-таки вы маленькой девочкой попали в кино?

— Кажется, моя судьба была предрешена с рождения. Маме настолько нравилась Людмила Гурченко и ее образ мадемуазель Корины в фильме «Небесные ласточки», что она даже назвала меня в честь этой героини. А когда мне было пять лет, мы с мамой ехали в метро. Вошли в вагон на станции «Площадь Ленина» — я как сейчас вижу этот момент: белые кафельные стены станции, синий вагон. На мне была белая футболка и черные кожаные штаны, которые папа-моряк привез из заграничного рейса. В общем, очень модная девочка. К тому же голубоглазая блондинка. 

Я еще и песню на весь вагон пела: «Ален Делон не пьет одеколон». А рядом стоял человек и внимательно на меня смотрел. А потом сказал маме: «Не хочет ли ваша девочка сниматься в кино?» Мама была не против. Она сама в молодости играла в массовках, в том числе и в фильме «Анна Павлова»… Мои первые съемки — это картина «Торможение в небесах». Я помню, аэропорт, нас сажают в самолет, закрывают иллюминаторы черной бумагой, делают на ней дырочки — получается звездное небо за бортом. Сниматься мне понравилось. А потом уже было «Исчадье ада», еще я что-то озвучивала на детской студии Ролана Быкова «Бармалей» на «Ленфильме». За все про все получила неплохие деньги. Купила на них плюшевого розового слона с мячиком в лапах за 90 руб…

А что было дальше?

— Лет в 12 я уже была членом жюри Международного кинофестиваля в Чехии. А родители просто перестали обновлять мои фотографии в картотеке «Ленфильма», и все на этом закончилось. Не стало никаких предложений. Мама решила, что хорошо бы дочери получить надежную профессию, стать переводчицей. Но я-то уже мечтала об актерстве! Кстати, сегодня именно мама мой фанат номер один. Она смотрела все спектакли, фильмы, собирала вырезки из газет и журналов…

В итоге я стала студенткой СПбГАТИ, курс Владимира Викторовича Петрова, и это было счастье! Потом меня взяли в БДТ, и там в первый же сезон я уже играла свою первую главную, серьезную роль. В театре, где годами можно ходить в массовке, это было чудом. Я вообще верю в чудеса. Они со мной постоянно случаются...

После выхода на «Первом канале» любимого зрителями «Мажора», где я сыграла Вику Родионову, в моей актерской истории произошел поворот.

Скоро начинаются съемки «Мажора 3».

— Они будут идти с августа до декабря. Это не самое мое лучшее время для съемок. С сентября начинается сезон в театре, и я не очень люблю это совмещать. Потому что у меня есть такая особенность организма: когда я несколько месяцев играю в кино персонажа, не близкого мне, перенимаю его черты, и он начинает во мне жить и даже немного мешать.

Карина, какие черты у вас от Вики Родионовой?

— У нее поднабралась сдержанности и собранности. Потому что сама я более резкая, взрывная. Меня выводят из себя две вещи: неуважение к людям и непрофессиональное отношение к работе. Вот тут я могу сорваться и высказать все, что думаю, в жесткой форме. Помню, Паша Прилучный опаздывал сильно на первые пробы. Все его ждали, ждали… Его одного… Когда он приехал на площадку, такой сияющий и вальяжный, и мы стали репетировать сцену ссоры, я отвесила ему настоящую звонкую пощечину. Просто после «Закрытой школы» у него немножечко проявлялась звездная болезнь. У кого не бывает? Но буквально у меня на глазах Паша от этого недуга излечился… Он — замечательный, трудоспособный мегачеловек и отличный папа. У нас теперь очень теплые отношения.

Первый сезон сериала снимался в Киеве. Несколько месяцев мы жили в одном доме, каждый в своей квартире — Прилучный, Денис Шведов, Саша Обласов, — и ходили друг к другу в гости. Мальчики — ко мне на блины. Еще в настольные игры играли. В один из выходных мы поехали во Львов. Я уговаривала мальчиков остаться и сорвать утреннюю смену, но они не пошли у меня на поводу, оказались ответственными. Мы вообще не расставались. У нас потрясающий коллектив. Жаль, Дэн Шведов выбыл из нашей команды.

Да уж, создатели фильма его героя безжалостно пристрелили. Говорят, во время этих съемок вы были серьезно травмированы и чуть не лишились слуха…

— Это все журналисты преувеличили. Я просто была немного оглушена после выстрелов, не более того… Действительно опасными у меня были совсем другие съемки, не в «Мажоре»… Но я сама виновата: мне же нужно было сделать все трюки самой, без каскадеров. Часто это риск. Однажды на съемках фильма «Блаженная» у меня оборвался страховочный трос и я упала с двух- или трехметровой высоты. Все испугались. Но самое ужасное, что буквально накануне с этим же тросом съемки были на высоте 16-го этажа. Он же мог оборваться, когда я висела над бездной…

В другой картине молодой жеребец устал, встал на дыбы и сбросил меня. Я лежала неподвижно, помня о том, что нельзя шевелиться, чтобы лошадь не затоптала. Снимали общий план, вся съемочная группа была на другом конце ипподрома. Они замерли от ужаса — думали, мне конец. Через некоторое время в рупор говорят: «Карина!» Я подняла одну руку — подала знак, что жива… А как-то на сериале «Танго с ангелом» мне мой партнер полоснул ножом по руке. По сценарию меня украл какой-то злой человек, заклеил рот скотчем, замотал руки. И вот молодой артист должен был этот скотч разрезать ножом в кадре. А он вместе со скотчем режет мне руку. Я даже крикнуть не могу, только мычу — рот-то заклеен. Кровь течет, а он от неопытности в таком зажиме, что и не видит этого. Сначала мне никто не пришел на помощь. Съемочная группа думала, ну мало ли, трюк какой. Только осветитель догадался: «Кровь настоящая! Стоп! Стоп!».

Ваши экстремальные истории впечатляют и даже пугают. А как ваши близкие на них реагируют?

— Они уже смирились с тем, что я на опасной работе работаю. (Смеется.) Не только с риском, но и с тем, что приходится надолго расставаться, когда у меня съемки. Егор (гражданский муж актрисы Егор Бурдин. — Прим. ред.) понимает: это мне нужно. Он иногда сам мне говорит: «Уже все, тебе, по-моему, пора уезжать куда-нибудь на съемки. Ты уже засиделась». То есть я уже начинаю психовать без причины, и лучше всего мне сменить обстановку. Как у одной современной поэтессы: «Мне нравится быть вне адреса и вне доступа». Вот это про меня, абсолютно.