Мэл Гибсон | Источник: Rex / Fotodom.ru
Вообще-то Мел Гибсон не особенно щедр на интервью в последнее время. У него было много проблем — личных и юридических. Даже в Каннах он только улыбался с красного ковра на показе фильма «Бобер», но с журналистами не встречался. Но для корреспондента «VIVA!» Мел сделал одно из редких исключений. Говорили о новом фильме «Бобер» режиссера Джоди Фостер. Однако речь зашла и о вещах более личных...
— Последнее время у Вас, Мел, немало проблем в личной и общественной жизни. Как справляетесь?
— Горячие ванны... Да, горячие ванны. Ножной массаж. Иглоукалывание. Я не люблю лекарства и все такое прочее. Они не помогают. Ответ на все проблемы — духовное очищение!
— А близкие Вам люди помогают?
— Конечно! Ну как же без этого?! Бог даст, у всех нас должны быть друзья. И я очень счастлив, что у меня есть друзья, которые рядом много лет. Они остаются ими несмотря ни на что. В хорошие и плохие времена. Кстати, в плохие времена легче узнать, кто тебе настоящий друг, поскольку именно настоящие друзья тебя не оставляют.
— А кто эти люди?
— Да в основном все те же, что и много лет со мной. Мужчины и женщины.
— Джоди Фостер среди них?
— Конечно!
— Актеры часто говорят, что, создавая характер на экране, они обращаются к некоторым событиям своей жизни. В «Бобре» то же самое?
— Ну, мой герой там в тяжелой депрессии. Не думаю, что я в том же положении. Но до некоторой степени все мы подвержены эмоциональным подъемам и спадам. Стресса на планете хватает на всех нас. Да и окружающие нас люди подбрасывают.
Так что я чувствовал родство с персонажем. Только в меньшем масштабе. А для роли я просто поднимал внутренний уровень стресса и депрессии. Я знаю людей, которые не могут встать с постели. Можно только посочувствовать той степени летаргии и беспомощности, которую они испытывают и проецируют на других.
Для того чтобы понять моего героя, мне нужно было всего лишь обратиться к опыту друзей, врагов, собственным переживаниям. К опыту человечества в целом. Кто из нас не падал, у кого не прыгало настроение?
— Вы недавно сказали, что Вам будет безразлично, если Ваша актерская карьера закончится...
— Нет. Мне нравится играть. Скажу, что я ЛЮБИЛ играть. А сейчас вроде как мне НРАВИТСЯ. У меня с актерством сейчас немного другие отношения, чем те, что были в мои 24 года. Нынче я просто хочу «иметь фан», работать ради чистого удовольствия, развлекая себя и, если повезет, и других, если кто-то захочет на меня смотреть. Но буду ли я переживать, если не будет ролей? Не думаю. Я всегда творчески ангажирован, даже если не играю.
— Что определило Вашу замечательную творческую фантазию? Что-то в детстве? Домашние животные, игрушки?
— Я в детстве как-то попросил отца подарить мне домашнее животное, которое бы сопровождало
меня повсюду и ело то, что я ел. Папа подарил мне... червяка. У меня не было особенно много игрушек. Но, знаете, даже если у ребенка есть самые дорогие игрушки, он предпочтет что-то сварганить из пластикового мешка.
— Как Вы считаете, актерство — своего рода психотерапия?
— В некотором смысле да. И еще экзорцизм. Ты, играя, изгоняешь из себя то, что тебя терзает. Да, терапия...
— Вы — человек, которому столько было суждено пережить... Из Австралии Вы попали в Америку и здесь прославились. Вырастили кучу детей, стали дедом. Что для Вас значит память?
— Когда говоришь о памяти, неизбежно оглядываешься назад. Надеюсь, я не обижу Вас, спросив, сколько Вам лет?..
— Нет, конечно...
— Если думаешь о прошлом, такое ощущение, что жизнь пронеслась как мгновение, правда? А что мы оставляем после себя? Только память! Небольшую порцию информации о себе. Как и все, кто жил до нас. Фотографии, видеозаписи. Как-то у нас в аэропорту украли все видео с нашими детьми. Это была трагедия! Ты в такой момент хотел бы, чтобы лучше украли кошелек!
— Как Вы выбираете женщин в партнеры?
— С точки зрения того, какие могут с ней получиться дети. Если повезет, у нее будут такие качества, которыми вы восхищаетесь, но не обязательно обладаете сами. Делаете это подсознательно. Я думаю, это в нас заложено природой. Вы стараетесь в детей вложить то, что видите хорошего в своем партнере по жизни. Делаете из них улучшенную модель самого себя (смеется). А вообще-то женщины, даже те, кого я знаю годами, остаются для меня самой большой загадкой. И это, думаю, хорошо (смеется).
— Что, по-вашему, романтично?
— Рад был бы сказать, что очень романтично стоять под балконом дамы с гитарой и петь. Но я не играю на гитаре, и мой голос годится только для пения в душе (смеется).
— Как Вам видится новое начало?
— Нужно нанять нового портного (смеется). Все хотят, раньше или позже, начать все сначала. Скакануть на тридцать лет назад и переиграть всё. Все этого хотят, потому что мы все совершаем ошибки. Но ведь это невозможно, правда?
— А где Вы сейчас в Вашей жизни?
— Жизнь — процесс познания. Себя, других, многого, о чем вы раньше не задумывались. Мы все полны недостатков, страхов, тревог. Я чувствую себя сбалансированным, насколько это вообще возможно. Ну, может быть чуть в сторону от центра (смеется).
— В загробную жизнь верите?
— У всех есть натуральный и, думаю, здоровый страх смерти. Вы хоть кого-нибудь встречали, кто вернулся «с той стороны»? (Смеется.) Нет, я не верю в реинкарнацию, хотя один парень сказал мне, что он полагает, будто в прошлой жизни я был собакой (смеется).
— Во всех ваших фильмах Ваши персонажи испытывают физические или моральные муки, иногда даже пытки...
— Любая история, которую стоит рассказать, является эмоционально приподнятым переживанием. Оно способствует духовному росту человека. Боль — компонент этого роста. В хороших фильмах всегда есть место потрясениям и конфликтам.
— Вы кто по натуре?
— Я — оптимист! Во мне есть надежда на лучшее. В мире столько хороших людей, хотя, когда смотришь новости по телевизору, в это трудно поверить. Все хотят счастья и покоя. И если можно добиться этого хоть на пять минут в день — это удача!
— В последнее время о Вас говорили много плохого...
— Ты не можешь изменить представления людей о тебе. Так что лучше позаботься о себе самом. Никого нельзя ни в чем переубедить и тем более переделать. Мое дело — держать в чистоте мою сторону улицы.
— Если бы Вы не были столь замечательным актером и режиссером, чем бы занимались?
— Был бы шеф-поваром. Я серьезно (смеется). Смертельно серьезно. Я дома постоянно устраиваю обжираловку. Готовлю на 50, на 60 человек. Для меня это просто праздник!
— Ваше любимое блюдо как повара?
— А вы назовите любое: я сварю, поджарю, докумекаю, если чего-то не знал про это блюдо.
— А Ваше кино — оно блюдо для кого?
— Когда вы кухарите, то не думаете, что это блюдо предназначено исключительно для элиты. Так и с фильмами. Я даю возможность их попробовать всем на свете.
— Что это такое странное Вы курите?
— Это электронная сигарета. Водяные пары. Может быть, через пару лет решат, что и это вредно курить, но сегодня это хороший способ отучиться от табака. Ничего токсичного, и дым не пускаешь людям в глаза (смеется).
— Скажите, что Вас держит на плаву?
— Никогда не оглядываюсь назад. Как говорится, все, что тебя не убивает, делает тебя сильнее.
