Земля в плену (1927)

Замечательная историко-сатирическая драма, в которой показана депрессивная жизнь на оккупированной в период «революционно-империалистических событий» территории, где создавались ордынские частные колхозы и промышленные сырьевые зоны под управлением военно-полицейских губернаторов (помещиков-монополистов). устраивавших в своих резиденциях-дворцах роскошные версальские балы для колониальной знати. Местные жители, лишенные своего имущества и самостоятельных доходов уравнивались в социальных правах с мигрантским общинно-криминальным сбродом, из которого формировались малограмотное арабское крестьянство и гетто-пролетариат, живущие по иерархическому тюремному уставу, исключающему свободное перемещение и выбор места проживания и работы. Неслучайно стога сена на полях выглядят по форме как юрты кочевников, завезенных по железной дороге из сибирско-таежных окраин, где люди жили в первобытном диком рабстве и понятия не имели о достижениях человеческой цивилизации. И азиатский культ земледелия был придуман в интересах крупных фермеров-захватчиков для принуждения всех остальных к черному крепостному труду, характерному для самых отсталых и малопригодных для комфортного существования регионов.
В киносюжете о представителях разных классов и достатка показана фактическая зависимость всех слоев общества от казенных обязательств кабально-долгового характера, которым обязаны подчиняться и городские буржуа, желающие сохранить свои материальные и должностные привилегии за счет фиктивных браков, и сельские батраки, желающие иметь личное хозяйство в анклавных зонах, где выжить можно только находясь в составе артельной бригады ценой отказа от собственнических притязаний из-за разорительных налогов и требований, которыми облагались все, кто не желал добровольно вступать в организованные коммуны на холопских условиях. И множество деревенских нищих, выгнанных из обжитых мест, ставших оружейно-сырьевыми республиками, подавались в индустриальные столицы, где оседали на маргинально-криминальном дне. Или нанимались ради своих семей на каторжные лагерные «фронтовые» работы с полным отсутствием средств безопасности и каких либо гарантий, часто становясь в продуктивном возрасте никому не нужными калеками.
Хорошо показаны «освобожденные» страны и города в эпизодах с колючей проволокой, за которой размещались национальные владения, и в сценах уличной облавы, изображающих отлов казачьими «защитниками правопорядка» европейских женщин, которых османские власти распределяли по притонам и домам. Высмеиваются православные мусульманки из этнокультурных диаспор, которых изображали проститутки из гвардейских борделей, являвшиеся наравне с прочими «меньшинствами» пропагандистским элементом жандармского террора в окружных центрах. И варварский звериный обычай кормления (вынашивания) чужих младенцев и продажи (отдачи) своих оставшимися без кормильцев-мужей молодыми вдовами ничем не отличается от позорного гаремного ремесла, так как является по сути торговлей детьми и своим телом, отданными в аренду ради чуждых самой хозяйке нужд и для получения «желтого билета» — гражданства и пособий.
В отношениях между образованными господами и неграмотными слугами, где хозяева пользуются невежеством и зависимостью последних, выражена кастовая суть экономической взаимосвязи между «западными» и «восточными» союзниками, где все решения принимаются за пределами славянских областей в интересах капиталистических феодалов.
В персонажах двух обнимающихся кабацких гостей, один из которых уголовник –дегенерат, а второй – черкес-кулак, показана чиновно-нэпманская «российско-советская» демократия в своем настоящем, а не портретно-иконном виде.