Художник и модель (2012)

В своей новой картине «Художник и натурщица» Фернандо Труэба пытается не просто приподнять завесу тайны над темой взаимоотношений творца и его модели-музы, но и изучить механику возникновения чуда, то есть рождения шедевра искусства.

Вторая мировая в самом разгаре. Однако ее отзвуки относительно слабо слышны в небольшом французском городке вблизи границы с Испанией. Тем более они не беспокоят пожилого живописца и скульптора калибра таких мастеров, как Сезанн и Матисс. Какая война, какие партизаны, какой Сталинград, когда несколько лет кряду творца не посещает вдохновение? Желая помочь, супруга художника, сыгранная неувядающей и неподражаемой Клаудией Кардинале, находит натурщицу, совсем юную девушку, бежавшую из Испании на юг Франции от ужасов Гражданской войны.

Изо дня в день, словно бы медленно пробуждаясь от спячки, художник будет искать в молодой особе источник творческого озарения, необходимого для последнего шедевра. Девушка в то же время будет открывать для себя мир прекрасного, проникаясь не только таинствами подлинного искусства, но и красотой самых обыденных вещей. Интересно, что к откровению герои будут приходить отнюдь не благодаря философским беседам. Труэба наглядно показывает, насколько бесполезны для творческого поиска и для познания истинной сути простых вещей оказываются теоретические изыскания. Нечто, заслуживающее звание искусства, оказывается, рождается не благодаря извилистым поворотам мысли и не в длительных муках, а мгновенно и спонтанно, словно озарение свыше. Надо лишь уметь это озарение почувствовать и не упустить.

Несмотря на то что действие фильма происходит во Франции, Труэба не может не вплести в ткань своего повествования фирменные мотивы, встречающиеся едва ли не в половине лучших испанских лент постфранкистской эпохи. Так, с чуткостью Карлоса Сауры и Виктора Эрисе режиссер создает несколько обаятельных эпизодов из жизни детворы в военную пору. Особенно прекрасна сцена, в которой мальчишки пытаются подглядеть за натурщицей во время ее работы. В той же славной традиции Труэба тонко и без злобы иронизирует по поводу косности и анахронизма католической церкви. Или с трепетом воссоздает мельчайшие детали скромного, но словно бы хранящего какие-то истинные ценности быта. Наконец, подобно многим испанцам, тому же Альмодовару, Труэба поет оду женщине, ее едва ли постижимой, неземной, божественной сущности.

Каждый кадр ленты наполнен светом, пронизан атмосферой радости жизни. Но при этом Труэба, будучи романтиком в той же степени, что и реалистом, не может обойти тему цены искусства, жертвы ради него. Посему трагический финал отношений художника и натурщицы оказывается столь же неожидан, сколь и закономерен.