Звездная карта

Дэвид Кроненберг продолжает свое путешествие в мир психоанализа и ускользающих архетипов, не забывая и про алхимию.

Молодая девушка с обожженным лицом приезжает в Лос-Анджелес, чтобы повидаться с актрисой Кэрри Фишер и, благодаря помощи изрядно постаревшей принцессы Леи, находит работу личного секретаря у известной актрисы. Страдающий от видений и проблем с наркотиками актер-подросток, придавленный тяжестью многомиллионных гонораров и усердных родителей, хочет разобраться в прошлом своей семьи. Некогда популярная актриса пытается получить роль своей мечты, ту самую, которую некогда играла ее мать, чтобы вернуть былую славу и избавиться от кошмаров, преследующих ее с детства. Конечно, все эти истории пересекутся, но сложиться в мозаику — так, к сожалению, и не сложатся.

Впрочем, формально Кроненберг и сценарист Брюс Вагнер, явно вдохновлявшийся романами Брета Истона Эллиса, соберут пазл. Но сделают это не столько на сюжетном уровне, сколько на уровне архетипов и их взаимодействия между собой, так что, если вы ждете иньярритовской сложносочиненности, это явно не про «Звездную карту». В какой-то мере канадский классик продолжает гнуть ту же линию, что и в «Космополисе»: сюжет слишком формализован, диалоги, наоборот, максимально раскрепощены и служат скорее не для создания персонажей, а для передачи закадровой информации, отсюда и такое количество отсылок и метаданных. Но все же «Звездная карта» — вполне зрительское кино, вполне подходящее под определение «сатира на Голливуд».

В этом ключе интересна визуальная стилистика картины. Вместо гламурной прилизанности, блестящих поверхностей и, скажет так, света звезд Кроненберг выдает весьма пожухшую картинку с приглушенной контрастностью и неприятными физиологически крупными планами. Снятую, как кажется, в двух с половиной декорациях и чуть ли не с естественным светом — впрочем, для постоянного оператора маэстро Питера Сушицки это вряд ли стало вызовом или творческой дилеммой. Гораздо значительнее оказалась работа композитора Говарда Шора (тоже постоянного соратника Кроненберга) — изящный саундтрек с легким налетом эмбиента оказывается прямым противопоставлением визуальной части картины.

Такой откровенный курс на дуализм: «грязноватая» картина и «воздушный» саундтрек, столкновение по сюжету «отцов и детей», стилистическое противопоставление в фильме стихий — огня и пламени — заставляет думать, что возни с архетипами и погружения в психоанализ Кроненбергу уже мало. Теперь к своим излюбленным темам он добавил еще и алхимию — пока еще на птичьих правах, но с явно выдающим неофита пылом. Именно по этому ведомству проходит многократно цитируемый в картине стих Поля Элюара «Свобода» — одновременно манифест режиссера и его извинения в собственном бессилии. Бессилии что-либо изменить, в полуслепой возможности лишь ретранслировать и ждать этой самой свободы. Ведь в «Звездной карте» есть все, кроме нее.