Марк Эванс (Элайджа Вуд) только что потерял мать, и после похорон он должен остаться на некоторое время вместе со своим дядей и его семьей, пока его отец, (Дэвид Морс) не вернётся из важной командировки. Марк сходу находит общий язык со своим двоюродным братом, Генри (Маколей Калкин), что, непременно, должно помочь Марку забыть своё горе и чувство вины за смерть матери.
Однако у Генри есть темная сторона, заложенная в нём как бомба замедленного действия, которую сам Генри позволил обнаружить двоюродному брату. Он любит приключения, сопряженные с насилием. Никто не видит, что истинное чудовище живёт в личине милого мальчика, способного пойти даже на убийства своих родных, кроме Марка, ещё не оправившегося от сильнейшего кризиса.
Эвансы видятся достойными родителями, по крайней мере, нет никаких намеков на то, что они могли нанести психологические травмы, и ухудшить состояние ребёнка. Генри заявляет: «Я привык бояться. Пока я не понял, что могу делать всё». В восприятии многих психопатов образуются установки, что их потребности не будут удовлетворены, при этом антиобщественное поведение часто начинает проявляться в период полового созревания. Значит, Генри осознавал, что ему будет отказано в реализации его желаний, и он научился приспособляться к своему окружению, завораживая его притворными эмоциями, создавая нужный образ пай-мальчика, и успешно перекладывая всю вину на других.
Однако речь мальчика излишне сложна и иронична для его возраста. Персонаж выглядел бы более пугающим, если бы он виделся молодым и наивным. Иными словами, Джозеф Рубин, по — большому счёту, создал привлекательный образ для угождения потенциальной зрительской аудитории, во многом игнорировав высокую художественную ценность реализма.
Вне всяких сомнений, юные Макколей Калкин и Элайджа Вуд своей игрой создали самых интересных персонажей фильма. Герой Калкина видится нечто средним между Кевином Маккалистром из «Один дома» (куда ему скрыться от этих сравнений ?) и Патриком Бэйтменом из «Американского психопата». Элайджа Вуд впечатляюще играет одними только глазами, которые широко раскрыты от испуга, а стеснённые движения дополняют аналогий с кроликом, забившимся в угол перед удавом.
В «Добром сынке» Джозеф Рубин редко доводит саспенс до максимума на протяжении всей картины, ловко дополняя его холодными пейзажами, несомненно, играющими на тревожную атмосферу, медленно и целенаправленно ведя к финальной сцене, компенсирующей недостаток напряжения с лихвой. В конечном итоге, «Добрый сынок» вышел шокирующим триллером с юными голливудскими звездами, прекрасно обошедшимся без кровавости и мистики.
