Расскажите немного о «Млечном Пути». Что зрителям ждать от новогоднего проката?
— Всегда сложно говорить о картине до ее выхода на экраны. Так что все, что я сейчас скажу, — это, что называется, «мы еще посмотрим». «Млечный Путь» мы снимали на Байкале, на острове Ольхон, мой герой — иркутянин, который возвращается на Новый год к семье после года жизни в Москве. У него сложные отношения с женой, которые они пытаются разрешить. Это, мне кажется, очень нежная, душевная история с тонким, непошлым — наконец-то! — юмором. Такое авторское прочтение массового кино. Я сейчас сложно сказал, но так и есть. В фильме совершенно точно читается авторское видение. Режиссер Аня Матисон сама подбирала музыку — там звучат Окуджава, Магомаев, Чайковский, — и сразу чувствуешь, как сильно этого не хватало. У нас сейчас были презентации картины в Новосибирске, Иркутске и Новокузнецке, и везде была одна и та же реакция: «Мы давно ждали такую картину к Новому году». Наверное, дело в том, что в «Млечном Пути» удалось поймать теплое ощущение семейной комедии в духе «Иронии судьбы» — я имею в виду первую часть, конечно. Такой фильм, который вызывает и смех, и слезы, фильм, в котором есть какая-то чистота и мудрость.
Сложно было снимать на Байкале? Все-таки не самые простые природные условия.
— Природа была сказочная! Там есть особая энергетика. Байкал — это, конечно, живой организм, он все чувствует. Нужно быть аккуратным: правильно думать, правильно поступать, относиться к этим местам с огромным уважением. В чем-то это похоже на Зону из «Сталкера». Для нас единственной проблемой было то, что долго не было переправы на Ольхон: лед встал только в марте. На съемках с нашей группой ничего не случилось, к счастью, силы природы нам благоволили.
У вас сейчас выходит «Млечный Путь», а на «Первом канале» только что прошел сериал «Временно недоступен», но до этого вы года на четыре будто пропали из кино...
— Да, меня действительно не было, в кино и на телевидении многое пропустил. Хотя я на это не обращал внимания: у меня же Губернский театр, я все силы отдавал ему, 24 часа в сутки. Фактически я за два года сделал новый репертуар.
Я перед интервью посмотрел, в каких фильмах зрители вас увидят в следующем году, и там ни одного великого поэта или еще какой-то значительной исторической личности. Это сознательный выбор?
— (Смеется.) Да нет, я всегда выбирал роли, руководствуясь только тем, что мне интересно, а не желанием сыграть легендарную личность. Но так получилось, что я сыграл трех своих любимых поэтов, это просто судьба. Кстати, многие коллеги меня давно уже по количеству подобных ролей обогнали. Возвращаясь к вашему вопросу, мне всегда были интересны люди, персонажи: бандит это или милиционер — значения не имеет.
А каким должен быть герой, чтобы он был вам интересен?
— Конечно, сложным, неоднозначным. Актеру всегда интереснее играть таких персонажей. В «Млечном Пути» герой тоже неоднозначный, хоть и положительный. В нем есть душевная маета, развитие, которые всегда интересно играть. Не хочется работать одной краской, куда интереснее проживать сложные акварельные сюжеты, смену эмоций.
Вы поэтому не снимаетесь в больших блокбастерах?
— Ну да, последним был «Адмиралъ».
И «Высоцкий».
— А, ну если в смысле кассовости, то да. Хотя вот «Млечный Путь» тоже имеет шанс на хорошую кассу — у нас 2000 копий. Мне вообще не нравится слово «блокбастер», я различаю хорошее кино и не очень. Вот я недавно посмотрел «Выжившего» Иньярриту. Это блокбастер? Я думаю, что да. Но главное, что это очень хорошее кино с абсолютной правдой существования актера в кадре. Правда, понимаете? Вплоть до того что артисты на съемках чуть не умерли, они сейчас все лечатся. Лео Ди Каприо абсолютно гениальный, партнеры потрясающие — настоящее живое кино. С другой стороны, с массовым кино сейчас все сложно: трудно понять, что нужно людям. Вот «Звездные войны» — вроде бы блокбастер, рекордные сборы в первый уикенд, а сейчас прибыль пошла на спад и, по ощущениям, будет большой провал. Потому что людям не нравится.
Поэтому вас нет в больших сложнопостановочных проектах типа «Викинга» или «Сталинграда»?
— А, вот вы о чем. Не знаю, у нас с Федором Бондарчуком или Никитой Михалковым прекрасные отношения, но я у них ни разу еще не снимался. Честно говоря, я не особенно переживаю. Были моменты, когда казалось, что уже все сыграл, но интересные роли продолжают появляться — выходит, что еще не все. Так что надо просто уметь ждать своей картины и своего режиссера.
В сериале «Временно недоступен» вы сыграли коррумпированного чиновника — таких неоднозначных ролей у вас не было, кажется, со времен «Бригады», после которой были Есенин, Пушкин, березки...
— Да вы что! (Смеется.) Во «Временно недоступен» было интересно порассуждать: у чиновника вообще может быть совесть? Мы же все очень ждем, что в чиновниках должна когда-то проснуться совесть. Было интересно проанализировать и подумать, в какой момент она просыпается. Еще тут интересное сочетание с жанром: легкая комедия с таким интересным, чисто российским смыслом. Мне сейчас многие пишут отзывы, что это чисто российская история, абсолютно про нас. Таких Слав Золотовых вокруг полно. Человек начал выживать в 1990-е годы, а потом стал жить, как все: пользоваться, зарабатывать. Но в глубине души была какая-то гадливость к происходящему, которая вырвалась наружу, когда он влюбился и почувствовал себя лучше, чем он есть. А зрители наши, как я понимаю, просто соскучились по Гоголю, по Николаю Васильевичу: «Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего». А чтобы понять, что надежда все-таки есть, я очень советую всем посмотреть «Млечный Путь». Там об этом говорится негромко, неплакатно, но остается хорошее настроение — это редкость сейчас.